Под крылом доктора Фрейда

Неделей раньше, в такой же приторно-солнечный день, временно исполняющий обязанности директора Петербургского института экспериментальных исследований мозга Виталий Вадимович Давыдов, еще довольно моложавый господин, сидел в своем кабинете и ждал, когда его соединят по телефону с министром здравоохранения. Несмотря на жару, он был одет в модный светлый полотняный костюм с желтым шелковым галстуком и сиреневую рубашку. Однако прямые русые волосы Виталия Вадимовича на затылке были перевязаны в длинный хвост, как у древних индейцев, что создавало некоторый диссонанс с элегантным костюмом. К хвосту, правда, не хватало пера и налобной повязки, но и без них медальные черты лица Виталия Вадимовича и его насмешливая улыбка свидетельствовали о некотором вольномыслии их обладателя. Что соответствовало истине: в научных кругах Виталий Вадимович слыл либертеном.

Министр здравоохранения, приятная дама, до того звонками и.о. директора института не баловала. Поэтому Виталий Вадимович, услышав от секретарши, что его вызывает к телефону сама госпожа министр, немало удивился. Сначала он подумал, что госпожа министр перепутала их задрипанный НИИ с очень известным, всероссийского значения Институтом мозга, где когда-то работал сам академик Бехтерев и читал лекции сам академик Павлов, такое на памяти Давыдова несколько раз уже случалось. Иначе как объяснить, зачем госпоже министру интересоваться их специфическими экспериментальными изысканиями? Все его сотрудники уже давно привыкли, что в вышестоящих организациях их институт считается учреждением хоть и научным, но довольно-таки несерьезным. Действительно, кому понравится, что какие-никакие, но все-таки бюджетные деньги идут не на что-то материальное, а на экспериментальное воспроизводство таких эфемерных материй, как радость, ненависть, гнев, вера, надежда и даже, страшно подумать, любовь! И поэтому научная деятельность института, особенно в последние годы, никого особенно не волновала. Ну, возятся там с чем-то и возятся. Главное, чтобы много денег не просили. Сами сотрудники, разумеется, считали себя (и, может быть, вполне заслуженно) настоящей научной элитой, читали и писали на разных языках и, самое главное, нисколько не стеснялись забираться в такие дебри и в такие умственные дали, что у них самих начинали кружиться головы от собственной смелости. Но в далеком от их научных и финансовых проблем московском министерстве об этом, конечно, никто не знал и подозревать не мог.

С детства приученный к хорошим манерам, Виталий Вадимович не мог общаться с госпожой министром, задрав ноги на специально приспособленную для этого тумбу, что он с удовольствием проделывал в одиночестве. Поэтому в ожидании телефонного разговора он встал из-за своего большого, но заваленного бумагами стола и, взяв телефон, машинально подошел к одному из двух старинных высоких окон, составлявших почти единственное очарование кабинета. Рассеянно глядя сквозь полупрозрачные шторы на темную воду Фонтанки, он слышал в телефонной трубке какие-то шумы и далекую музыку. А за окном жила своей жизнью набережная. Шли по-пляжному оголенные по случаю небывалой жары люди, ехали машины с запыленными крышами, дремали выстриженные на французский манер тополя… И над всем этим знакомым до малейшей подробности городским пейзажем плыло бледно-голубое, без единого облачка скучное петербургское небо.

Вот. Наконец, кто-то, наверное, помощник, отчетливо произнес: «Сейчас с вами будет говорить Таисия Николаевна», — и тут же без паузы в трубке зазвучал негромкий женский голос:

— В общих чертах мне известно, что вы, Виталий Вадимович, вот уже лет двадцать занимаетесь проблемой ответа мозга на химические раздражители… — Голос министра звучал так четко, будто она в соседней комнате читала текст по бумажке, — …и ваши работы известны больше за рубежом, чем в нашей стране.

Министр сделала паузу, как бы ожидая реакции от собеседника.

— Не только мои работы, но и всего института, — достойно ответил Виталий Вадимович.

— В Бостоне ссылались персонально на вас, — заметила министр.

— Не скрою, мы хотели бы шире сотрудничать с нашими зарубежными коллегами. — Ссылка на Бостон была для мозга Виталия Вадимовича серьезным раздражителем.

— Вы, если я не ошибаюсь, уже больше двух лет состоите в должности исполняющего обязанности директора института? — Неожиданно строго спросила министр.

«Совершенно верно, ваша милость!» — захотелось щелкнуть каблуками в ответ Виталию Вадимовичу, но он вовремя сдержался.

— Так вот, что вы скажете, если ваш институт будет переведен в новые экономические и пространственные условия? Если хотите, в новые геополитические условия?

— Неужели в Бостон отправите, Таисия Николаевна? — по-прежнему мягко осведомился Виталий Вадимович.

Министр уловила в его голосе иронию, и ей это не очень-то понравилось.

— Не в Бостон, Виталий Вадимович, а в Осколково. Надо реализовывать там программу развития науки согласно решениям президента и правительства. Вы согласны?

Не согласиться мог только сумасшедший.