Под "крылом" Феникса (СИ)

Назад возвращались молча. Джучибер осмысливал и переваривал всё увиденное им сегодня. Могущество Империи Феникса действительно было велико. Становилось понятно, почему ченжеры смогли покорить так много племён и народов. Здесь в Панчене работали на войну и для войны, да и не только здесь.

Но Джучибер никак не мог взять в толк, зачем Кендаг показал ему всё это? Что с того, что он увидел столько оружия и множество всяких хитроумных приспособлений? Ведь оружие-то само по себе не может колоть и рубить? Это делают руки, сжимающие его рукоять.

Джучибер вспомнил, как старый Хучудар, обучавший молодых коттеров владению оружием, показал ему и другим юнцам, что может совершить человек, имея в руках всего лишь одну короткую палку. Увечный старик, прямо у них на глазах, завалил на землю шестерых доспешных воинов, вооружённых настоящим боевым оружием, которые безуспешно пытались достать его. Неважно, что у тебя в руках,– поучал Хучудар,– важно то, как ты умеешь этим пользоваться.

Из глубокой задумчивости Джучибера вывел лишь скрип закрывающихся за ними ворот лагеря.

Следующий отпуск они могли «заработать» только лишь через десять дней. Кендаг собирался показать Джучиберу ещё несколько диковин, но писец Приказа, ведающий делами сабрака, уже составил списки увольняемых, и к немалому огорчению тайгета их имена в нём не числились. После долгого, полного туманных намёков, разговора, писец дал понять, что он готов включить более достойных людей в свой список. Но при этом, естественно, возникали дополнительные расходы на пергамент, калам и чернила.

Кендаг, подсчитал имеющиеся у них с Джучибером деньги, которых явно не хватало, чтобы обеспечить себе очередной отпуск, а до выплаты жалования оставалось целых восемь дней. Следовало что-то предпринять, но сделать он так ничего не смог, ибо на следующее утро все находившиеся в Панченском лагере войска были подняты по тревоге.

Причиной же, поднявшей на ноги войска по всей Империи Феникса, стало известие о том, что душа владыки Ченжера богоравного государя Лин Ту-Линга, наконец-то покинула его измученное болезнью и ранами бренное тело и вознеслась в небесные чертоги богини Уранами.

В Панченский лагерь из Дациня прибыл гонец с указом отправить из каждого подразделения часть воинов для участия в предстоящей траурной церемонии. Остальные войска должны оставаться на месте, и на всякий случай быть готовыми к немедленному выступлению. Военачальники собрались на совет в здании войскового Приказа.

После долгих и упорных споров было решено, что для отправки в столицу на похороны государя, Первый и Второй габары имперской пехоты выделят из своего состава по одному сабраку. Вместе с ними отправится половина всех кливутов и две тагмы воинов Братства Богини. Сидуганские лучники и лёгкоконные наёмные стрелки останутся в лагере.

Выстроенные на главной площади лагеря отряды терпеливо ожидали возвращения своих командиров. Утренняя прохлада постепенно сменялась дневным зноем, и солнце стало довольно-таки ощутимо припекать неподвижно застывшие ряды воинов.

Джучибера, как и многих других раздражало это бесполезное стояние. Он, то и дело нетерпеливо переминался с ноги на ногу, изредка бросая косой взгляд на стоящего рядом с ним Кендага. Тот выглядел совершенно спокойным, и со стороны казалось, что тайгету всё нипочём. Лишь капли пота, стекающие из-под шлема по лбу и щекам, показывали, что ему тоже приходится нелегко.

Наконец, показался идущий в сопровождении тагмархов, тайчи Шибэр. Он остановился напротив строя, снял с головы увенчанный перьями шлем и, напрягая голос, отрывисто произнёс:

– Внимание! Слушай приказ! Воины, вам оказана небывалая честь. Из всего габара именно наш славный сабрак выбран для участия в торжественных похоронах почившего богоравного владыки Лин Ту-Линга. Они должны состояться в Дацине через пять дней. Воины! – тайчи возвысил голос,– если мы опоздаем прийти на совершение траурного обряда, то этим проявим кощунственное неуважением к памяти того, кто водил нас в победоносные походы и покроем позором наши головы. Поэтому мы должны немедленно выступить в поход. На сборы даю два часа. Ментархам и десятникам проверить оружие и снаряжение воинов. У кого, что есть негодное – заменить! Начальникам тагм доложить о готовности к выступлению. Всё! Шевелитесь!

Закончив говорить, Шибэр повернулся и направился к своей палатке. Над площадью зазвучали резкие слова команд. Подгоняемые грозными окриками начальников, ратники спешили в своё расположение.

Однако прошло не менее трёх часов, прежде чем тайчи Шиберу доложили о готовности к походу. Всем трём тагмархам пришлось выслушать немало проклятий, ругани и оскорблений от разъярённого задержкой командира сабрака. Его несколько успокоило известие о том, что соседи из Первого габара всё ещё не собрались.