Под крылом ворона

Кристофер вышел из зала на свежий воздух, как только появилась возможность. Чужие эмоции давили и кололись, одинаковые и насыщенные ужасом и привкусом горя. Как встревоженные птицы задевали его самого перьями крыльев, и от этого ломило виски. Моросил мелкий осенний дождь, и ткань рубашки на плечах быстро стала влажной и прилипла к коже. Мерцал огнями город, доносились сирены машин скорой помощи. Далеко не все можно было излечить колдовством.

Кристофер знал, что его ждали, но ему нужно было несколько мгновений, чтобы собраться и показаться снова уверенным и готовым действовать, пусть внутри поднималась паника.

Смерть близко. Сам Кристофер остался жив только благодаря брату и чужим жизням, растертым в прах. На грудную клетку надавило, и получалось дышать только короткими вздохами, пропуская через себя воздух, насыщенный запахом дождя и прелой листвы.

Кристофер пригладил пятерней влажные волосы и, зябко дернув плечами, вернулся в зал, где суетились гости, растерявшие весь блеск и лоск. Он не мог ничем помочь — ни хоронить мёртвых, ни лечить, так что просто шагал к углу, где устроился Эндрю.

Он натянул рукава рубашки и смотрел прямо перед собой, обессиленный не исчерпанным колдовством, а смертями вокруг. По его вине.

— Ты мёрзнешь, — Кристофер подхватил по дороге у кого-то то ли из первых прибывших врачей, то ли просто подсуетившихся гостей плед и накинул на плечи брата. Эндрю даже не сопротивлялся, просто кивнул.

Кристофер сел рядом, локти на бёдрах, руки в замке, а внутри клокотала смесь удивления и злости.

Кристофера многие считали эмпатом, но он мог видеть чуть больше эмоций, если хотел этого. Недавние воспоминания, чувствовать ложь, подчинять волю в редких случаях. А ещё знал, как управляться с кинжалом и наносить резкие удары. Мог спрясть ритуалы, которые могли убить других колдунов.

Мари принадлежала ведьмам и легко заглядывала в будущее, а ещё искала запертые пути и знала, как их открыть.

С Эндрю всё было сложнее. Отец рассказывал легенды о древних колдунах, которые умели обращаться в птиц, менять облик или наводить иллюзии, а мир казался податливым для их заклинаний, хотя порой им и не требовались слова или компоненты.

В детстве Эндрю мог проснуться в комнате, по стенам которой вились виноградные лозы и ползли уже по полу и кровати, оплетали лодыжки, бёдра, грудь. Просто образ из снов, слишком чёткий и яркий.

Эндрю не умел колдовать точечно, как другие колдуны, его заклинания всегда становились бурей.

Отец считал, что именно Эндрю из всех троих ближе всего к тем легендарным колдунам, но не осталось тех, кто знал, как направить такую мощь в нужное русло, обуздать. Заклинания отца стали плотиной — а ещё ограничили возможности колдовства.

Только легче Эндрю не стало. Управлять щитом у него не получалось, они выскальзывали в мир без его воли, как разъяренные дикие псы с непрочного поводка.

— Это не должно так работать, — прошептал Эндрю. Он сам весь сжался, подтянул колени к груди и ковырял пальцем крохотную дырку в джинсах, а к ужасу от того, что произошло, примешивалось удивление.

— Почему же? Щит ощутил колдовство и угрозу одному из нас и сработали. Впитали всё, что было направлено, и щедро отдали обратно.

— Знаешь, что хреновее всего? Этот грёбаный щит работает без меня. Если бы я видел, кто направил на тебя заклинания!..

— Я знаю. Отец просветил меня, как это работает. На мосту был только один человек, его и смело. Здесь угроза шла сразу со всех сторон, щит не знал, как реагировать.

Эндрю вскинул голову и с горечью в голосе признался, не сводя с Кристофера беспомощного взгляда:

— Колдовать я тоже не могу. Я пытался, правда. Вылечить хоть кого-то, помочь…. не выходит. Щит вычерпал всё. Колдун, который не может ни черта! Я не меняю мир или его порядок, о, об этом отец позаботился! Интересно, он знал, насколько сильно сковал меня? Как это трудно — чувствовать тяжесть в крови от колдовства, но не применять его?

— Тебе просто надо отдохнуть, и всё вернётся.

— Мне уже рассказали. Я убил четверых.

— Ты не виноват.

Эндрю даже ничего не ответил, а Кристофер хотел только одного — чтобы брат не чувствовал себя виноватым.

— Никакое колдовство не изменит того, что ты мой брат. И если бы я мог, я забрал каждую из этих смертей себе. Мне быть клинком, а тебе — надежным щитом.

— Такое ведь уже было, правда?

Кристофер боялся этого вопроса. Уже после того, как отец заклял Эндрю, Кристофер сцепился с одним из колдунов в уличной потасовке. Драка была стремительной и хаотичной, но всё-таки Кристофер победил. А тот колдун отомстил на следующий день заклинанием, от которого шла кровь носом, и ныли рёбра, как сломанные.

Через час всё прошло, Кристофер даже удивился. Пока не узнал, что в школе у Эндрю один парень выпал из окна и свернул шею, а ошарашенный брат примчался домой, твердя, что всё дело в заклинаниях, которые жгли кожу. Отец долго беседовал с директором, а потом сказал, что это был всего лишь несчастный случай. Эндрю не находил себе места, кляня себя, щит и колдовство.