Под крышами Парижа

— Просто позор, — сочувствует ему Сид. — Вот же дрянь! Поругавшись, Эрнест встает и идет фотографировать, а мы с Сидом придаем Энн требуемые позы. Она даже не реагирует.

— Послушай, — говорит Сид спустя какое-то время, — наверное, я староват для таких упражнений. Давай выйдем на улицу, найдем парочку парней и попросим помочь. Если получится, сделаешь отличные карточки. Вот будет ей сюрприз!

— Ох, Сид, это как-то не совсем прилично…

— Что ты, на хрен, имеешь в виду — не совсем прилично? А позволять, чтобы тебя фотографировали в таком виде, прилично? О каких вообще приличиях ты говоришь? Она же просто богатая блядь. Эй, послушай, у меня идея. Мы можем даже немного подзаработать… назначим цену…

Спорим о том, какую следует назначать цену, но идея настолько хороша, что, так ничего и не решив, одеваемся и идем искать любителей приключений. Все происходящее кажется мне отличной шуткой… что демонстирует, до какой степени я упился.

— Вовсе не обязательно говорить, что она вырубилась или что мы собираемся фотографировать, — рассуждает Сид, пока мы спускаемся по лестнице. — Скажем просто, что одна богатая сучка хочет, чтобы ее отымели. Вот удивится, когда увидит карточки!

Навестить меня приходит Снагглс. Эта девчонка с сосками, похожими на ягодки малины, и разгорающимися угольками между ног. Дело к вечеру… Я только что принял душ, поэтому она застает меня в банном халате на голое тело. Похоже, ей это на руку. Заглянула с очевидной целью… и еще поделиться удивительной историей.

Ее трахнул Сэм. Она не вполне отошла после случившегося и ведет себя немного странно, что и неудивительно — как-никак он столько лет был ее папашей. Как ни посмотри, любой ребенок испытает шок, когда родитель достает вдруг из штанов свой прибор, машет им у тебя перед носом, а потом еще тебя и трахает.

Конечно, все было не совсем так. Зная Сэма, я не могу представить его в описанной ею ситуации. Результат тем не менее налицо.

Как обычно, за всем стоит Таня. Наверное, обрабатывала беднягу несколько последних недель, вколачивала ему в голову некую мысль, причем вколачивала не чем-нибудь, а своей вертлявой сучьей задницей. И, конечно, внушала то же самое Снагглс… скорее всего с первой минуты знакомства. А потом пришел день, когда все и выплеснулось.

Когда в дверь постучали, я решил было, что это Энн. Эрнест собирался ее фотографировать. Я уж думал, что готов ко всему. Но Снагглс с порога застала меня врасплох.

— Папочка вчера трахнул меня.

Говорить такое в коридоре, где каждый может услышать, не очень-то благоразумно, поэтому впускаю ее в квартиру и на всякий случай запираю дверь. Она садится и рассказывает мне все-все.

Маленькая мерзавка не упускает ни одной, самой пикантной детали. Не просто сообщает, как, когда и где… нет, она еще и сопровождает рассказ демонстрацией. Чувствуется влияние Тани.

Как я уже упомянул, дело было после полудня. Снагглс вернулась в отель и застала отца одного. Но она почти уверена, что там уже успела побывать Таня, потому что когда папаша наклонился, чтобы поцеловать дочку, от него повеяло Таниным запашком. Очень даже может быть, если Таня знала, что Снагглс вот-вот вернется. Я даже представляю, как она дразнила беднягу Сэма, как почти свела его с ума, а потом вспорхнула и улетела, оставив его, так сказать, с обнаженным мечом и открытым забралом. Так или иначе, Сэм прошел за Снагглс в спальню, где она, как последняя дура… или скорее опытная шлюха… начала перед ним переодеваться. Через две минуты он уже тискал ее, через три уложил на кровать, а через пять они трахались. В общем, по прошествии четверти часа Сэму было отчего чувствовать себя негодяем.

— Так какого же черта ты ему позволила?! — ору я, обрывая рассказ. — Зачем тебе это надо? Кто тебя заставлял? Он же не стал бы насиловать собственную дочь!

— Наверное, я сама хотела, — признается Снагглс и смотрит на меня отнюдь не невинными детскими глазами.

Она хотела!.. Да, черт возьми, похоже, что хотела. При этом совершенно не понимает, почему я так расстроен. А что дети понимают в экономике? Знает ли она, что если случится скандал, ее семейка улизнет в Америку, а мне от их визита останется стертый член да привычка к дорогим напиткам, которые я не могу себе позволить? Сколько дерьма от такой крошки… А Снагглс продолжает рассказывать: как сильно ей хотелось, да что она чувствовала, когда он ее лапал, и какой большой у него член…

Слушать этот бред невозможно. Отправляюсь на кухню поискать чего-нибудь для успокоения нервов, а возвращаюсь с такой шишкой под халатом, что можно подумать, будто у меня элефантиаз обоих яиц.

— И что ты теперь собираешься делать? — спрашиваю я, усаживаясь со стаканом в кресло и вручая гостье стаканчик поменьше.

— Наверное, трахнуться с ним еще раз, — отвечает она. — Если он захочет…

Если он захочет. А что, спрашивается, человеку делать? Сказать нечего, и я просто смотрю на нее. Девчонка сидит то скрещивая, то разводя ножки… демонстрирует новые трусики… а у меня торчит, как столб… Черт, я ведь ей не папаша!