Под куполом

Рори нажал на курок. Нет, только попробовал. Предохранитель был включен. Он осмотрелся через плечо и увидел высокого, худого проповедника из церкви святош, который опередил его запыхавшегося, с покрасневшим лицом отца. У Лестера выбилась из брюк и развевалась на бегу рубашка. Глаза выпяченные. Прямо за ним мчался повар из «Розы- Шиповника». Они уже были меньше чем в шестидесяти ярдах, и преподобный, так казалось, включил в себе четвертую скорость.

Рори снял предохранитель.

- Нет, мальчик, нет! - снова закричал по ту сторону Купола какой-то солдат, одновременно приседая с раскинутым руками.

Рори не обращал внимания. Так всегда бывает с грандиозными идеями. Он выстрелил.

На его несчастье, выстрел был точным. Быстро летящая пуля врезалась в Купол под прямым углом, срикошетила и, словно от резины, отскочила назад. Рори не почувствовал резкой боли, только яркий белый свет вспыхнул в его голове, когда меньший из двух фрагментов пули вырвал ему левый глаз и засел в мозге. Фонтаном брызнула кровь, потом, когда мальчик упал на колени, закрыв руками лицо, она потекла ему и сквозь пальцы.

12

- Я ослеп! Я ослеп! - кричал Рори, и Лестер моментально вспомнил те слова, на которых  остановился его палец: сумасшествие,  слепота, и оцепенение сердца.

- Я ослеп! Я ослеп!

Лестер отодвинул руки мальчика и увидел красную дыру глазницы. Остатки самого глаза прилипли Рори к щеке.  Тот поднял голову к Лестеру, и остатки его глаза хлюпнулись в траву.

Лестер успел обнять мальчика на мгновение, но тут подбежал отец Рори и вырвал сына у него из рук. Вот и хорошо. Так и должно быть. Лестер согрешил и умолял наставлений у Бога. Наставление ему было дано, и ответ не замедлил. Теперь он знал, что делать с грехами, к которым его привел Джеймс Ренни.

Слепой мальчик указал ему путь.

ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

1

Позже, Расти Эверетт мог припомнить разве что переполох. Единственным образом, который очень ярко запечатлелся в его памяти, был голый торс пастора Коггинса: белая, словно рыбий живот, кожа и ступеньки ребер.

Напротив, Барби - возможно, из-за того, что полковник Кокс возложил на него задачу вновь стать дознавателем - видел все. И ему наиболее ярко запомнился не Коггинс без рубашки, а Мэлвин Ширлз, который, нацелившись на него пальцем, слегка качнул набок головой - жест, понятный любому мужчине, который означает: мы еще не разобрались окончательно, красавчик.

А что запомнили остальные  люди - и навряд ли, чтобы что-то другое смогло лучше подтолкнуть милловцев к осознанию того, в какой ситуации оказался их город, - это всхлипы отца, который держал на руках своего злосчастного окровавленного сына, и крик матери: «Алден, он живой? ВСЕ ЛИ С НИМ В ПОРЯДКЕ?» в то время как она пробивалась к месту происшествия своим (фунтов на шестьдесят более тяжелым, чем  норма) телом.

Барби видел, как через толпу, которая уже теснилась вокруг мальчика, протискивается Расти Эверетт, чтобы присоединиться к двум мужчинам, которые уже стояли там на коленях - Алдену и Лестеру. Алден баюкал сына на руках, а пастор Коггинс смотрел на них, разинув перекошенный, словно ворота с сорванным навесом, рот. От Расти не отставала и его жена. Он упал на колени между Алденом и Лестером, стараясь расцепить руки мальчика, которыми тот заслонял себе лицо. Алден, что, по мнению Барби, было и не удивительно, съездил Расти прямо в нос. Из носа у того хлынула кровь.

- Нет! Позволь ему помочь! - крикнула жена фельдшера.

«Линда, - припомнил Барби. - Ее зовут Линда, и она служит в полиции».

- Нет! Алден! Нет! - ухватила Линда фермера за плечо, и тот развернулся, явно готовый ударить и ее. Ни следа здравого смысла на его лице; он превратился в зверя, который защищает своего малыша. Барби бросился вперед, готовый в полете перехватить руку фермера, если тот будет бить, но тут ему пришла в голову более здравая мысль.

- Здесь медик, - сказал он, наклонившись к лицу Алдена, заслоняя собой с поля его зрения Линду. - Медик, медик, ме…

Кто-то резко дернул Барби сзади за ворот, того аж развернуло. Он только и успел заметить, что это Мэл Ширлз, один из дружков Джуниора, и что тот в синей форменной рубашке и на груди у него блестит полицейский значок.

«Вот попандос», - подумал Барби, и, как оказалось, не ошибся. Ширлз съездил ему в лицо, точь-в-точь, как в тот вечер на парковке возле «Диппера». Наверняка, целил в нос, но не попал, и вместо этого у Барби губы чвакнулись об зубы.

Ширлз замахнулся вновь, но Джеки Веттингтон - нежелательная партнерша Ширлза в этот день - своевременно перехватила его  руку.

- Прекратите! - крикнула она. - Офицер, не делайте этого!

В какое-то мгновение не было ясно, что произойдет дальше. Но тут как раз Олли Динсмор, следом за которым бежала заплаканная, запыхавшаяся мать, шмыгнув между копами, оттолкнув Ширлза в сторону.

Ширлз опустил кулак.

- О'кей, - процедил он. - Но ты находишься на месте уголовного преступления, мудак. Здесь идет полицейское расследование. Вот так.

Барби вытер окровавленный рот тылом ладони, подумав: «Из огня да в полымя; черт бы тебя побрал…»

2