Под куполом

- Не забывайте, «Большой взрыв» назначен на завтра в тринадцать ноль-ноль. Если вы желаете сохранить нормальную жизнеспособность, держитесь оттуда подальше.

Сохранить жизнеспособность. Еще одна бессмысленная фраза под Куполом. Если она не касается запасов пропана к вашему генератору.

- Мы об этом потом поговорим, - сказал Барби. Он сложил телефон, лишая Кокса возможности еще что-то произнести. Дорога уже почти полностью освободилась, хотя Делессепс, сложив руки на груди, остался на ней стоять, опираясь на свой большой автомобиль с мощным двигателем. Проезжая с Джулией мимо его «Шевроле Нова»[157], Барби заметил наклейку с надписью «СРАКА, ТОПЛИВО ИЛИ ТРАВА - НИКТО НЕ КАТАЕТСЯ БЕСПЛАТНО», а на приборной панели - полицейскую мигалку. Ему подумалось, что эти две контрастные картинки очень точно характеризуют те изменения к худшему, что уже произошли в Милле.

По дороге Барби пересказал ей все, что сказал ему Кокс.

- Запланированное ими ничем не отличается от того, что выкинул этот мальчик, - произнесла она шокировано.

- Ну, все же  немного отличается, - сказал Барби. - Мальчик попробовал сделать это из ружья. А они имеют крылатые ракеты. Назвали это теорией «Большого взрыва».

Джулия улыбнулась. Не обычной своей улыбкой; потому что эта, оторопевшая и взволнованная, сделала ее похожей не на сорокатрехлетнюю, а на женщину, старше на двадцать лет.

- Кажется, мне придется выпустить следующий номер газеты раньше, чем я думала.

Барби кивнул.

- «Экстренный выпуск, экстренный выпуск, читайте все»[158].

7

- Привет, Сэмми, - произнес кто-то. - Ты как?

Саманта Буши не узнала голоса и настороженно обернулась в его сторону, одновременно поддергивая на себе рюкзак с Малышом Уолтером. Малыш спал, и весил он тонну. После падения у ней болела жопа, и на душе также было больно – эта шлюха Джорджия Руа обозвала ее лесбиянкой. И это та самая Джорджия Руа, которая столько раз скулила под ее трейлером, выпрашивая треть унции порошка для себя и того перекачанного урода, с которым она якшается.

Спрашивал отец Доди. Сэмми говорила с ним тысячу раз, но сейчас его  голоса не узнала. Она и лицо его едва узнала. Он выглядел печальным и состарившимся - каким-то разбитым. И даже не засмотрелся на ее сиськи, чем никогда раньше не гнушался.

- Привет, мистер Сендерс. А я вас даже не заприметила там… - она махнула рукой себе за спину, туда, где лежало вытоптанное поле, и еще торчал полусваленный, жалкий на вид тент. Однако менее жалкий, чем этот мистер Сендерс.

- Я сидел в тени, - тот самый неуверенный голос, который выходит из уст, искривленных в глуповатой улыбке, на которую тяжело смотреть. - Хорошо хоть было что пить. Не слишком ли сегодня тепло, как для октября? Господи, конечно. Я думал, какой замечательный день - настоящий день города - а потом тот мальчик…

«Боже правый, он же плачет».

- Мне очень жаль вашу жену, мистер Сендерс.

- Благодарю, Сэмми. Ты добросердечная. Помочь тебе донести ребенка до твоей машины? Думаю, ты уже можешь ехать - дорога почти свободна.

Это было то предложение, от которого Сэмми не могла отказаться, даже вопреки его плаксивости.

Она достала Малыша Уолтера из рюкзака - все равно, что извлекать кусок теплого хлебного теста - и вручила его Сендерсу. Малыш Уолтер раскрыл глаза, нетрезво улыбнулся, отрыгнул и вновь заснул.

- Мне кажется, у него там сообщение, в подгузнике, - сказал мистер Сендерс.

- Да уж, он сущий сральный автомат. Крошечка Малыш Уолтер.

- Очень хорошее, старинное имя - Уолтер.

- Благодарю.

Едва ли следовало бы ему объяснять, что ее сыночек имеет двойное имя: Малыш Уолтер… к тому же она была уверена, что уже говорила с ним на эту тему. Просто он не помнит. Идти так, рядом с ним, пусть даже он и нес на руках ее ребенка - это был абсолютно обломный финал абсолютно обломного дня. По крайней мере, в отношении дороги он был прав, автомобильный стоячий партер наконец-то рассосался. У Сэмми мелькнула мысль о том, что немного времени остается до того дня, когда весь город вновь пересядет на велосипеды.

- Мне никогда не нравилось ее увлечения пилотированием, - произнес мистер Сендерс. Казалось, он извлек на свет фрагмент плетения какого-то своего внутреннего диалога. - Иногда я даже задумывался, не спит ли случайно Клоди с тем парнем.

«Чтобы матушка Доди спала с Чаком Томпсоном?» - Сэмми была шокирована и заинтригована одновременно.

- Да нет, наверное, - сказал он и вздохнул. – Как бы там не было, это уже неважно. Ты не видела Доди? Она не ночевала дома.

Сэмми едва не произнесла: «Да, вчера днем». Но если Доди не спала дома, эта фраза только бы еще более обеспокоила  ее папочку. И затянула бы саму Сэмми в длинную болтовню с дядей, у которого слезы уже ручьями текли по лицу, а с одной ноздри повисла сопля. Это было бы совсем не кульно.

Они добрались до ее автомобиля, старого «Шевроле», больного раком днища. Сэмми приняла на руки Малыша Уолтера и скривилась от запаха. Там не просто письмо или бандероль у него в подгузнике, там целая посылка Федерал Экспресс.

- Нет, мистер Сендерс, я ее не видела.