Под куполом (без карты)

— Конечно-конечно, ты настоящий американец, нет вопросов, — говорит Генри. — Убирайся прочь с моих глаз.

Оллнат открывает рот, собираясь протестовать, но передумывает (наверное, что-то заметил в выражении лица офицера Моррисона) и плетется прочь. Генри громко зовет Памелу, которая не выказывает недовольства, когда он говорит ей, что она должен вернуться в город, только спрашивает куда, что и почему. Генри ей объясняет.

— Хорошо, но… в тех школьных автобусах стандартное переключение передач? Потому что я не умею на стандартном…

Генри громко переспрашивает об этом у Оллната, который стоит возле Купола со своей женой Саррой, оба неотрывно смотрят на пустое шоссе по другую сторону городской границы.

— Шестнадцатый номер имеет стандартную коробку, — кричит в ответ Оллнат. — Все остальные — автоматические! И скажи ей, чтобы не забыла о блокировке! Те автобусы не заводятся, если водитель не захлопнул на себе ремни безопасности!

Генри отсылает Памелу на задание, прося быть здравомыслящей, но вернуться как можно скорее. Автобус ему нужен срочно.

Сначала люди возле Купола стоят, нетерпеливо смотря на дорогу. Потом большинство из них садятся. Кто принес с собой одеяла, те их расстилают. Другие прикрывают себе головы от палящего солнца принесенными плакатами. Стихает вялая болтовня, и поэтому ясно слышно голос Вэнди Голдстон, когда она спрашивает у своей подружки Эллен, куда подевались сверчки — не слышно их пения в высокой траве.

— Или это я оглохла? — спрашивается она.

Нет, она не глухая. Сверчки тоже или замолчали, или умерли.

В студии РНГХ полное воздуха (свежего, прохладного) пространство центрального помещения оглашается голосом Эрни «Барила» Келлога[444], который со своим трио «Утеха», исполняет ежегодный псалом «Я получил телефонный звонок с Небес, и на линии был Иисус». Двое мужчин не слушают музыку; они смотрят телевизор, удивленно втупившись в разделенный пополам экран, как и Марта Эдмандс (которая уже допивает вторую бутылку пива «Будвайзер», совсем забыв о накрытом простыней трупе Клэйтона Бресси рядом с собой). Удивленно, как и вся Америка и — факт — как остальной мир.

— Взгляни на них, Сендерс, — выдыхает Мастер.

— Я смотрю, — говорит Энди. На коленях у него лежит КЛОДЕТТ. Мастер предложил ему еще пару гранат, но на этот раз Энди отклонил предложение. Он боится, что выдернет чеку, а сам застынет. Он такое видел как-то в кино. — Это удивительно, но не считаешь ли ты, что лучше бы нам было организовать охрану перед визитом наших гостей.

Мастер понимает, что Энди прав, но тяжело оторвать глаза от той стороны экрана, где камера из вертолета сопровождает автобусы и большой фургон с видеооборудованием, который возглавляет весь этот парад. Он знает каждое пятнышко на том пути, где они проезжают; он все там узнает даже сверху. Визитеры неуклонно приближаются.

«Все мы неуклонно приближаемся», — думает он.

— Сендерс!

— Что, Мастер?

Мастер подает ему коробочку леденцов «Сакретс»[445].

— Их не спрячет скала, мертвое дерево не даст укрытия, ни сверчок не утешит. Вот только, где именно это в Книге сказано, вылетело у меня из головы.

Энди открывает коробочку, видит там впритирку прислоненные одна до одной шесть штук толстых самокруток и думает: «Солдаты экстаза». Это самая поэтичная мысль за всю его жизнь, и он от этого едва ли не плачет.

— Ты можешь подарить мне «аминь», Сендерс?

— Аминь.

Мастер нажимает кнопку на телевизионном пульте, и экран гаснет. Ему бы хотелось увидеть, как подъедут автобусы — хоть какой он не обдолбанный, или там, параноик, однако, как и кто-то другой, он любит истории со счастливым воссоединением до этого разлученных людей, — но горькие люди могут появиться в любую минуту.

— Сендерс!

— Здесь, Мастер.

— Я выведу из гаража фургон «Христианские обеды на колесах» и поставлю его под дальним торцом склада. Там я за ним засяду, и хорошо буду видеть лес. — Он берет в руки БОЖЬЕГО ВОИНА. Подвешенные к автомату гранаты раскачиваются, стучась одна об одну. — Чем больше я об этом думаю, тем более уверен, что именно оттуда они и полезут. Там есть подъездная просека. Они, возможно, думают, что я о ней не знаю, но… — красные глаза Мастера вспыхивают. — Мастер знает больше, чем об этом думают люди.

— Я знаю. Я люблю тебя, Мастер.

— Благодарю тебя, Сендерс. Я тебя тоже люблю. Если они появятся из леса, я дам им выйти на открытое пространство, и тогда положу, как пшеницу в жатву. Но мы не можем класть все наши яйца в одну корзину. Поэтому я хочу, чтобы ты пошел, занял место там, где мы их встретили в прошлый раз. Если кто-то из них появится с той стороны…

Энди поднял вверх КЛОДЕТТ.

— Именно так, Сендерс. Но не спеши. Подпусти их по возможности ближе и лишь тогда начинай стрелять.

— Так я и сделаю. — Иногда Энди охватывает сомнение, что это все ему снится; и сейчас именно такой момент. — Как пшеницу в жатву.