Под куполом (без карты)

— Правильно. А теперь давайте перейдем к риску двойной уголовной ответственности за одно и то же преступление. Угадайте, кто держит вексель на Элов снегоочиститель.

— Догадываюсь, что вновь-таки Джим Ренни.

— Точно. А поскольку вы — то собачье дерьмо, которое выборный Ренни не в состоянии напрочь счистить со своей подошвы, обращаться к зависимым от него людям вам не стоит, — она наклонилась ближе. — Однако так случилось, что я знаю, у кого полный набор ключей от всего этого королевства: городской совет, больница, амбулатория, школа… короче, от всего.

— Кто?

— Наш покойный шеф полиции. И, так случилось, что я в хороших отношениях с его женой — вдовой. Она не пылает любовью к Джиму Ренни. К тому же она умеет хранить тайну, если кто-то убедит ее в том, что та этого достойна.

— Джулия, ее муж еще даже не остыл.

Джулия с отвращением вспомнила атмосферу похоронного салона Бови и скривила лицо в печальной и отталкивающей гримасе.

— Возможно, и так, но комнатной температуры он уже достиг. Однако я принимаю ваше замечание и аплодирую вашей способности к сочувствию. Но… — она ухватила его за руку. Барби удивился, но не почувствовал отвращения. — Это не обычные обстоятельства. И здесь не важно, как сильно у нее болит душа, Бренда Перкинс все поймет. Вы должны сделать свою работу. Я смогу ее убедить в этом. Вы секретный агент.

— Секретный агент, — повторил Барби, и вдруг его накрыло парочкой дерьмовых воспоминаний: спортивный зал в Фаллудже и заплаканный иракец, почти голый, лишь в заштопаном хиджабе[133]. С того дня, после того спортзала, он уже не желал быть секретным агентом. И вот, вновь тоже самое.

— Итак, я…

Утро было теплым, как для октября, и хотя ресторан уже закрылся (клиенты могли выходить, но не заходить), окна были приоткрыты. Через окно, которое выходило на Мэйн-стрит, долетел звонкий металлический скрежет и вопль боли. Следом послышались протестующие вопли.

Над кофейными чашками, с одинаковыми выражениями на лицах — удивление и опасение — Барби и Джулия обменялись взглядами.

«Вот оно и начинается», — подумал Барби. Он понимал, что это не так — все началось еще вчера, когда установился Купол, — но вместе с тем он знал, что все начинается именно сейчас.

Люди, которые сидели за стойкой, бросились к дверям. Барби встал и тоже присоединился к ним, за ним и Джулия.

Чуть дальше по улице, за северным краем городской площади, созывая прихожан к службе, начал бухать колокол на верхушке Первой Конгрегационной церкви.

5

Джуниор Ренни чувствовал себя классно. В это утро лишь тень боли присутствовала в его голове, и завтрак легко осел в его желудке. Он думал, что, наверняка, даже сможет съесть обед. Это было хорошо. В последнее время пища вызывала у него отвращение, часто только от самого ее вида ему хотелось рыгать. А вот в это утро — нет. Овсяные блины с беконом, бэби.

«Если это апокалипсис, — подумал он, — пусть он наступит быстрее».

Каждый внештатный помощник действовал в паре с полноценным офицером. Джуниору достался Фрэдди Дентон, и это тоже было хорошо. Дентон, лысый, но все еще стройный в свои пятьдесят, имел репутацию серьезного авторитета… но случались исключения. Когда Джуниор еще играл в школьной команде, Фрэдди был президентом Клуба обеспечения «Уайлдкетс» и люди рассказывали, что якобы он наказывал одинаково всех футболистов, всех без исключения. За всех Джуниор отвечать не мог, но знал, что однажды Фрэдди простил Фрэнки Делессепсу, а самого Джуниора наедине дважды уговаривал этим стандартным: «На этот раз я тебя штрафовать не буду, но в дальнейшем веди себя более рассудительно». Джуниору в партнеры могла достаться Веттингтон, которая, наверняка, мечтала уже под конец первой смены запустить кого-нибудь из ребят себе в трусы. Станок у нее — что надо, но во всем другом неудачница. Его не выбил из колеи тот прохладный взгляд, которым она его одарила после принятия присяги, когда он с Фрэдди проходил мимо нее, отправляясь на дежурство.

«Там, в кладовке, хватит места и для тебя, Джеки, если потрахаешься со мной», — подумал он и рассмеялся. Господи, как это чудесно, чувствовать теплый свет у себя на лице! Хрен знает, когда он чувствовал себя так хорошо.

Фрэдди спросил, не понимая:

— Что-то смешное, Джуниор?

— Да ничего особенного, — ответил он. — Просто у меня все классно, вот и все.

Их задача, по крайней мере, на это утро, состояла в патрулировании Мэйн-стрит («Чтобы показать наше присутствие», — объяснил Рендольф), сначала пройти по одной ее стороне, а потом назад по другой. Приятная служба под теплым октябрьским солнышком.

Они проходили мимо «Топливо & Бакалея», когда услышали изнутри громкий спор. Один голос принадлежал Джонни Карверу, завмагу и совладельцу магазина. Второй бубнил что-то, словно глину жевал, и Джуниор не смог его узнать, но Фрэдди Дентон подкатил глаза.

— Неряха Сэм Вердро, чтобы я так жил, — произнес он. — Блядство! А еще же даже и полдесятого нет!

— Кто это, Сэм Вердро? — переспросил Джуниор.