Под куполом (без карты)

— Забавно тут, — говорит Рози, не зная, когда подойдет к концу эта забава. Мимо них пролетает фрисби. Рози выхватывает тарелку прямо из воздуха и запускает ее назад Бэнни Дрэйку, который прыгает, чтобы ее изловить и с разворота перебрасывает ее Норри Келверт, та ловит ее у себя за спиной — щеголяет! Молитвенный круг молится. Смешанный хор, теперь уже полностью слаженно, в полную грудь выводит самый большой хит всех времен «Вперед, Христовы воины»[145]. Чья-то девочка, возрастом не старше Джуди, бежит мимо них, юбочка телепается вокруг ее пухленьких колен, зажала бенгальский огонек в кулачке, а во второй руке держит стакан с тем ужасным «лимон-адом». Широким кругом кружат и кружат демонстранты, скандируя: Ха-Ха-Ха! Хи-хи-хай! Честер Миллу волю дай! А сверху пушистые тучки с темными брюшками наплывают с южной, Моттонской стороны… но, достигнув солдат, разлетаются, обходя Купол. А тут у них над головами небо — чисто-синее, ни облачка. У Динсмора на поле кое-кто засмотрелся на те тучи, размышляет, будут ли идти дожди в Честер Милле, но никто не говорит об этом вслух.

— Не знаю, будет ли здесь так же весело в следующее воскресенье, — проговаривает Барби.

Линда Эверетт бросает на него взгляд. Это недружеский взгляд.

— Вы бы лучше подумали, прежде чем…

Ее перебивает Рози:

— Смотрите-ка. Зачем тот паренек так гонит, он же перевернется. Ненавижу эти квадроциклы.

Они все смотрят на маленький вездеход на толстых колесах, как тот по диагонали перерезает обозначенное октябрьским заморозком пастбище. Не прямо в их сторону мчится, но точно к Куполу. И очень быстро. Несколько солдат, услышав приближение рева двигателя, все-таки оборачиваются.

— О Боже, хотя бы он не перевернулся, — вскрикивает Линда Эверетт. Рори Динсмор не переворачивается. Лучше бы он перевернулся.

11

Любая идея — как вирус гриппа. Рано или поздно кто-то ее подхватит. Эту идею наконец-то подхватил Объединенный комитет начальников штабов, ее обсасывали на нескольких заседаниях, где также присутствовал бывший командир Барби полковник Джеймс О. Кокс. Рано или поздно кто-то должен был заразиться этой же идеей и в Честер Милле, и ничего странного не было в том, что этим кто-то стал Рори Динсмор, который беспрекословно имел самый острый ум среди своих родственников («Я понятия не имею, в кого он уродился» — сказала Шелли Динсмор, когда Рори принес домой свой первый табель, где стояли только «отлично»… и произнесла она эти слова скорее обеспокоено, чем горделиво). Если бы он жил в самом городе (и еще, если бы имел компьютер, которого у него не было), Рори вне всяких сомнений стал бы членом бригады Чучела Джо Макклечи.

Рори запретили идти на карнавал-молитву-демонстрацию; вместо пожирания подозрительных хот-догов и помощи на временной автостоянке, отец ему приказал остаться дома и подоить коров. После этого он должен был намазать им дойки «Вымячим Бальзамом»[146] — ненавистная Рори процедура.

— А когда сиськи у них будут блестеть, как новенькие, — наставлял его отец, — тогда уберешь в коровнике и подбросишь им немного сена.

Он был наказан за то, что вчера он, вопреки запрету отца, приблизился к Куполу. И даже постучал по нему, Господи помилуй. Апелляция к матери, которая часто его выручала, на этот раз не подействовала.

— Ты мог погибнуть, — сказала Шелли. — К тому же отец говорит, ты встревал в разговоры взрослых.

— Я только подсказал им имя повара! — запротестовал Рори и за это вновь получил подзатыльник от отца, на что с молчаливым удовольствием созерцал Олли.

— Слишком ты умный, это не доведет тебя до добра, — сказал Алден. Прячась за отцовской спиной, Олли показал ему язык. И это заметила Шелли… и тут Олли и сам получил подзатыльник от нее. Но ему она не запретила наслаждаться радостью неожиданной ярмарки.

— И не трогай тот чертов тарантас, — предупредил Алден, показывая на квадроцикл, который стоял под навесом между коровниками № 1 и № 2. — Носи сено руками. Физическая работа тебя хоть немного укрепит.

После того все бестолковые Динсморы вместе отправились через поле к тенту Ромео, оставив одного сообразительного с вилами и большой, как вазон, банкой Вымячего Бальзама.

Рори взялся за работу мрачно, однако делал все тщательно; прыткий ум не раз заводил его в блудни, но он был хорошим сыном своих родителей, и мысль, чтобы кое-как делать даже то, что было ему предназначено как наказание, никогда не всплывала у него в голове. Сначала у него в голове вообще было пусто. Он находился в том благословенном, бездумном состоянии, которое нередко оказывалось плодотворным; это та почва, на которой вырастают наши ярчайшие мечты и самые большие идеи (как хорошие, так и безнадежно глупые), чтобы неожиданно расцвести, даже вспыхнуть. А впрочем, к ним всегда приводит какая-то ассоциативная цепочка.