Под куполом «Феерии» [СИ]

Магнус дёрнул бровью, но не отступил.

— Мы все хорошо поработали.

— Согласен, — ещё шаг вперёд, так, что между ними даже ладонь не прошла бы. Вплотную к телу, до смешивания дыханий.

Магнус ждал. Алек не собирался отступать. Иррациональное желание в его груди не позволило бы этого.

Не тогда, когда губы, находились слишком близко. Было бы преступлением не коснуться их.

Он не был преступником, поэтому подался вперёд, ещё ближе, беспрепятственно зарываясь пальцами в залаченные для образа волосы.

И поцеловал. Прижался губами к губам, проглотил удивлённый вздох и сжал пальцы на затылке, чтобы не дать Магнусу отстраниться.

Это такое наваждение, что просто нужно было.

Мысль дать чувствам волю глупая, но так легко было ей прикрыться, когда он приоткрыл рот и провёл языком по нижней — такой знакомой — губе.

Магнус всхлипнул. Он не отвечал, но и не делал попыток вырваться. Тогда Алек провёл подушечками пальцев по шее и снова лизнул нижнюю губу, чтобы потом попытаться её прикусить.

Это было жизненно необходимо. Так же, как есть или дышать. Так же, как находиться в «Феерии» и общаться с лошадьми.

Но Магнус ещё раз приглушённо всхлипнул и выставил руки вперед, толкая Алека в грудь. Он мотнул головой, оторвался от губ и тихо прошептал:

— Не надо игр.

Алека как будто окатили ледяной водой. Он сам отшатнулся и удивлённо моргнул, только сейчас осознавая, что натворил. Шаг назад, ещё шаг, и вот он уже развернулся и быстро направился в сторону особняка.

В глазах Магнуса не было даже грусти, только обречённость.

Глава 11

Степень доминирования и доверия будет очевидна особенно в критических ситуациях, например, когда лошадь испугается, когда произойдёт что-то неожиданное.

«Танцуя с лошадью»

Алек не сомкнул глаз ни на минуту. Когда он зашёл в комнату, первые лучи восходящего солнца уже начали проглядывать сквозь щель между шторами. До наступления нового дня оставалось мало времени, и даже если у него и получилось бы где-нибудь урвать себе время для сна днём, то с утра в любом случае пришлось бы вставать и идти в конюшню.

Но сон не шёл.

Он целовался с Магнусом. Снова. И на этот раз сам поцеловал его. Сам захотел этого.

В последние дни он чувствовал, что живёт. Впервые после смерти отца понимал, что не спустился в могилу вслед за Робертом. И это пугало.

Алек представлял выражение лица Мариз, если она узнает, что её сын спутался с мужчиной. Влюбился. Потерял себя.

Выражение лица Лидии, если он скажет ей, что свадьба отменяется.

Выражение лиц всех цирковых. Отвращения и пренебрежения семьи он бы не вынес. Они и так натерпелись слишком много за последние полтора года: потеряли опору, друга и отца, а потом оказались на грани потери дома и смысла жизни.

А с другой стороны на него смотрела Изабель. Сестра точно осталась бы рядом, ещё и в ладоши захлопала бы от восторга. И Джейс, наверное, тоже…

Стрелки часов медленно, но двигались вперёд. Четыре часа, пять…

Пять часов и тридцать шесть минут.

Алек моргнул.

В шесть часов ровно Лидия потянулась.

Алек не обернулся. Просто не мог, потому что тело затекло и все движения получались замедленными после насыщенного дня и бессонной ночи.

За спиной какое-то время стояла тишина, потом кровать скрипнула, и его плеча несмело коснулась хрупкая ладошка.

— Ты сегодня не ложился? — в голосе Лидии больше беспокойства, чем самого вопроса.

— Нет… Я так запутался, Лидс, — он положил свою ладонь поверх её. Не было человека, с которым он сейчас должен был поговорить больше, чем с ней.

— Расскажешь? — голос Лидии был хриплым после сна, но она тут же вылезла из-под одеяла, пододвинулась ближе и села рядом.

Расскажет. Конечно же, расскажет. Ему больше ничего не оставалось.

Знал бы ещё, с чего начать.

Алек взглянул на Лидию, всего на мгновение, а потом снова перевёл взгляд на стену.

— Магнус.

Одно слово, которое объясняло всё. Не объясняло только, как оно могло столько всего в себе сочетать.

Он ожидал расспросов, но Лидия лишь улыбнулась.

— Ну наконец-то.

Алек повернул голову так резко, что хрустнула шея.

Лидия легко пожала плечами:

— Я думала, что ты никогда мне не расскажешь.

— Так ты знала?

— Я не слепая, Алек. Я не знаю, что у вас происходит, но я вижу, как ты смотришь на него и как он смотрит на тебя в ответ.

Алек хотел привычно заявить, что ни на кого он не смотрит, что Лидия навыдумывала себе непонятно что, но вместо этого вдруг рассмеялся.

Смех был настолько истеричным, что руки, которыми он обхватил лицо, затряслись мелкой дрожью.

— Тише, я рядом, — нежные прикосновения не дарили ни грамма успокоения. — Всё хорошо, слышишь?

Алек слушал, но не слышал. Информация доходила сквозь пелену резонирующей по всему телу дрожи.

Лидия соскользнула с кровати и опустилась на колени прямо перед ним, аккуратно взяла его лицо в ладони и заглянула в глаза.

— Пожалуйста, успокойся. Расскажи мне, я готова слушать.