Под Куполом. Том 2. Шестое чувство

– Бейсбольный мяч. – Расти задвинул ящик. – Не обычный, но золоченый. Да. Если ударить им с большого замаха, я думаю, может оставить. Я думаю, оставил. – Он наклонился к жене. Их маски соприкоснулись. Расти смотрел ей в глаза. – Такой мяч есть у Джима Ренни. Я видел его на письменном столе в кабинете, когда заходил, чтобы поговорить об исчезнувшем пропане. Насчет остальных я сказать ничего не могу, но, думаю, мы знаем, где умер Лестер Коггинс. И кто его убил.

12

После того как рухнула крыша, Джулия смотреть на пожар больше не могла.

– Пойдем ко мне, – предложила Роуз. – Комната для гостей в полном твоем распоряжении, на любое время.

– Благодарю, но нет. Сейчас мне нужно побыть одной, Роузи. Ну, ты понимаешь… с Горасом. Мне надо подумать.

– Где ты остановишься? С тобой все будет в порядке?

– Да. – Но Джулия не знала: будет или нет. Голова у нее работала, с процессом мышления ничего не изменилось, зато эмоциям кто-то вколол большую дозу новокаина. – Может, я зайду позже.

После ухода Роуз (она шла по другой стороне улицы и на прощание обернулась, чтобы помахать рукой) Джулия вернулась к «приусу», устроила Гораса на переднем сиденье, потом села за руль. Поискала взглядом Пита Фримена и Тони Гуэя, ни одного не увидела. Возможно, Тони повел Пита в больницу, чтобы тому смазали ожог какой-нибудь мазью. Казалось чудом, что ни один из них серьезно не пострадал. А если бы она не взяла Гораса на встречу с Коксом, собака, возможно, сгорела бы со всем остальным.

Когда пришла эта мысль, Джулия поняла, что эмоции совсем и не под наркозом, просто спрятались. Какой-то звук – вроде бы вой – вырвался у нее из груди. Горас навострил большие уши, озабоченно посмотрел на нее. Она пыталась сдержаться и не смогла.

Газета ее отца.

Газета ее деда.

Газета ее прадеда.

Пепел и зола.

Она поехала на Западную улицу, где свернула на заброшенную автостоянку за кинотеатром «Глобус». Заглушила двигатель, притянула к себе Гораса и минут пять плакала, прижавшись к его волосатому мускулистому плечу. Горас стоически это выдержал.

Выплакавшись, Джулия почувствовала себя лучше. Спокойнее. Возможно, спокойствие это обусловливалось шоком, но по крайней мере она могла думать. И подумала Джулия о том, что в багажнике лежала одна-единственная пачка газет. Перегнулась через Гораса, который по-дружески лизнул ее в шею, и открыла бардачок, набитый всякой всячиной, но Джулия подумала, что там… возможно…

И как подарок Божий, она нашла то, что искала. Пластмассовую коробочку с канцелярскими гвоздиками, аптечными резинками, чертежными кнопками и скрепками. Резинки и скрепки ей помочь не могли, а вот кнопки и канцелярские гвоздики…

– Горас, хочешь прогуляться?

Тот гавкнул, показывая, что очень даже хочет.

– Хорошо. Потому что я тоже хочу.

Она достала газеты, а потом вернулась на Главную улицу. Здание «Демократа» уже превратилось в пылающую груду досок и бревен, которую копы заливали водой (из таких удобных насосов, которые вдруг оказались под рукой, причем заправленные). Конечно же, при взгляде на этот костер у Джулии щемило сердце, но уже не так сильно, потому что теперь она нашла себе занятие.

Джулия шла по улице (Горас трусил рядом) и к каждому телеграфному столбу прикрепляла экземпляр последнего номера «Демократа». Заголовок «БУНТ И УБИЙСТВА ПО МЕРЕ РАЗРАСТАНИЯ КРИЗИСА» бросался в глаза в отсвете пожарища. Но Джулия жалела, что не ограничилась одним словом: «БЕРЕГИТЕСЬ».

Она пришпиливала к столбам экземпляры газеты, пока они не закончились.

13

У Питера Рэндолфа, стоявшего на противоположной от пожара стороне улицы, трижды пропищала рация. Срочно. Страшась того, что может услышать, он нажал кнопку приема:

– Чиф Рэндолф. Слушаю.

На связь вышел Фредди Дентон, который, как старший ночной смены, стал, по существу, заместителем начальника полиции.

– Только что позвонили из больницы, Пит. Двойное убийство.

– Что?! – вскричал Рэндолф. Один из новых копов, Микки Уэрдлоу, вытаращился на него, как монгольский идиот, впервые попавший на окружную ярмарку.

Дентон продолжил, в голосе слышалось то ли спокойствие, то ли самодовольство. Если последнее, Рэндолф собирался ему это припомнить.

– …и самоубийство. Стреляла та женщина, что обвиняла наших парней в изнасиловании. Жертвы тоже наши, чиф, – Ру и Дилессепс.

– Ты… пудришь мне мозги!

– Я отправил туда Рупа и Мела Сирлса. Светлая сторона: все закончилось, и нам не придется сажать ее в Курятник к Барбаре.

– Тебе следовало поехать самому, Фред. Ты – старший смены.

– А кто бы тогда остался в конторе?

Рэндолф не нашелся с ответом – любой получился бы слишком умным или совсем глупым. И понял, что в «Кэтрин Рассел» ему придется тащиться самому.

Не хочу я больше эту работу. Нет. Совершенно не хочу.

Но отказаться чиф уже не мог. Оставалась лишь надежда, что с помощью Большого Джима он справится; Большой Джим направит его и поддержит.