Под Куполом. Том 2. Шестое чувство

– Привет, патрульная Уэттингтон! – Слабый утренний свет прокрадывался в узкое окно. При таком свете жизнь обычно казалась самой удачной шуткой из всех возможных. – Я ни в чем не виновен. Хотя обвинениями это назвать нельзя, потому что меня…

– Заткнись! – оборвала его Линда. – Нам неинтересно.

– Говори, говори, блондинчик. А ты иди, девушка. – Картер зевнул и почесал кожу у повязки.

– Сиди, где сидишь, – предупредила Джекки. – Не шевели и пальцем.

Барби замер. Джекки просунула контейнер между прутьями. Маленький, он аккурат прошел между ними.

Барби наклонился вперед и взял контейнер. Вроде бы его наполняли хлопья «Спешл К». На них блестела слюна. И лежало кое-что еще: большущий козел, влажный и со следами крови. Но желудок все равно урчал. Очень хотелось есть.

Но при этом Барби почувствовал, как защемило сердце. Он-то думал, что Джекки Уэттингтон (Барби с первого взгляда распознал, что та служила в армии, и по прическе, и по манере держаться) – не такая. Отвращение Генри Моррисона он стерпеть мог. А тут сильно огорчился. И вторая женщина-коп – жена Расти Эверетта – смотрела на него, как на редкую разновидность ядовитого насекомого. Он-то надеялся, что хоть кто-то из копов-старослужащих…

– Ешь! – крикнул Тибодо, стоявший у лестницы. – Мы приготовили тебе отличный завтрак. Не так ли, девочки?

– Да, – кивнула Линда. Уголки ее рта опустились.

Это не тик. На душе у Барби полегчало. Линда, похоже, только имитировала враждебность. Может, он надеялся на слишком многое, но…

Она чуть двинулась, так чтобы Тибодо не видел Джекки, хотя необходимости в этом не было: Картер пытался что-то вытащить из-под края повязки.

Джекки оглянулась, убедилась, что Тибодо ее не видит, и указала на контейнер. Подняла руки, вскинула брови: Извини, мол. Потом нацелила два пальца на Барби. Будь внимательнее.

Он кивнул.

– Наслаждайся завтраком, хрен моржовый. В обед принесем тебе что-нибудь получше. Думаю, писсбургер.

Тибодо, продолжая возиться с повязкой, заржал.

– Если к тому времени у тебя останутся зубы, чтобы съесть его, – добавила Линда.

Барби решил, что ей бы лучше промолчать. В голосе не слышалось ни садизма, ни злости. Только страх. Этой женщине хотелось быть где угодно, но только не здесь. Тибодо, впрочем, ничего не заметил. Его занимало собственное плечо.

– Пошли. – Джекки отвернулась. – Не хочу смотреть, как он ест.

– Смочено достаточно? – спросил Тибодо. Женщины уже шли к нему, Линда убирала оружие в кобуру. – Потому что, если нет, я могу… – Он отхаркнулся.

– Достаточно, – ответил Барби.

– Ну и хорошо. До скорого.

Они поднялись по ступеням. Тибодо – последним, и не преминул шлепнуть Джекки по заду. Та засмеялась, игриво ударила его по руке. Получалось у нее хорошо, гораздо лучше, чем у Эверетт. Но обе проявили мужество. Мужество, заслуживающее уважения.

Барби достал козла и бросил в угол, куда ранее отлил. Вытер руки о рубашку. Потом порылся в хлопьях. На дне нащупал полоску бумаги.

Постарайся дотянуть до завтрашнего вечера. Если мы сможем тебя вытащить, подумай о безопасном месте. Ты знаешь, что с этим надо сделать.

Барби знал.

25

Через час после того, как Барби съел сначала записку, а потом хлопья, на лестнице послышались тяжелые шаги. Прибыл Большой Джим Ренни, уже в костюме и при галстуке, готовый к очередному дню правления под Куполом. За ним следовали Картер Тибодо и еще один полицейский, судя по форме головы, кто-то из Кильянов. Тот нес стул, и даже это получалось у него плохо. Очень уж он тянул на дебила.

Внизу Кильян передал стул Тибодо, который поставил его перед камерой в конце коридора. Ренни сел, подтянув штанины, чтобы не помялись стрелки.

– Доброе утро, мистер Барбара! – В формальном приветствии чувствовалась удовлетворенность.

Барби отреагировал вопросом:

– Член городского управления Ренни, что я могу сделать для вас, кроме как назвать имя, звание и армейский идентификационный номер… который я скорее всего не помню?

– Признайся. Избавь нас от хлопот и успокой собственную душу.

– Мистер Сирлс вчера вечером упомянул водяную пытку. Спросил, видел ли я ее в Ираке.

Рот Ренни искривился в легкой улыбке, вполне заменившей: Скажи мне что-нибудь еще: говорящие животные такие интересные.

– Если на то пошло, я видел. Понятия не имею, как часто она использовалась там – цифры разнятся, – но я видел ее дважды. Один мужчина признался, хотя его признание оказалось бесполезным. Человек, которого он назвал, не изготавливал бомбы для «Аль-Каиды». Он оказался школьным учителем, который четырнадцатью месяцами раньше уехал из Ирака в Кувейт. Для второго все закончилось конвульсиями и необратимыми повреждениями мозга, так что никаких признаний. Но ему было в чем признаваться, и я уверен, он бы признался. Признаю́тся все, кого подвергают водяной пытке, обычно в течение нескольких минут. И у меня нет сомнений, что я тоже признаюсь.