Под куполом

— Я знаю все о метовой лаборатории, — Барби говорил тихонько. — Об этом знал Говард Перкинс и уже был готов вас арестовать. Бренда нашла ваше дело в его компьютере. Именно поэтому вы её и убили.

Ренни улыбнулся:

— О, которая амбициозная у вас фантазия.

— Генеральный прокурор штата не будет считать это фантазией, помня о ваших мотивах. Мы же не просто о какой-то любительской скороварке в мобильном трейлере говорим, речь идёт о «Дженерал Моторс» по производству метамфетамина.

— Ещё до конца этого дня, — начал Ренни, — компьютер Перкинса будет уничтожен. И её компьютер тоже. Я подозреваю, какие-то бумаги могут лежать в домашнем сейфе Дюка — бессмысленные, конечно; злопыхательский, политически мотивированный мусор, рождённый мозгом человека, который всегда меня не любил — ну, если так, сейф будет открыт, а бумаги сожжены. Ради блага города, не моего блага. Сейчас у нас кризисная ситуация. Всем нам надо сплачиваться.

— Бренда перед смертью передала кое-кому папку тех документов, которые она распечатала с компьютера.

Большой Джим оскалился, показав оба ряда мелких зубов.

— Ваши фантазии, господин Барбара, заслуживают взаимности. Вы позволите?

Барби развёл руками: «Ваша воля».

— В моей фантазии Бренда приходит ко мне и рассказывает то самое, что только что говорили вы. Говорит, что документы, о которых вы вспомнили, она передала Джулии Шамвей. Однако я знаю, что это вранье. Она могла хотеть это сделать, но не сделала. Да и даже если бы так… — он пожал плечами. — Прошлой ночью ваши соучастники сожгли газету госпожи Шамвей дотла. В данном случае, неразумная акция с их стороны. Или это была ваша идея?

Барбара ответил:

— Копия существует. И я знаю где. Если вы будете притапливать меня, я обнародую её местонахождение. Громко.

Ренни рассмеялся:

— Весьма искренне произнесено, господин Барбара, но я всю жизнь провёл в манипуляциях и могу узнать блеф, когда его слышу. Возможно, мне следует казнить вас по сокращённой процедуре. Город ответит аплодисментами.

— А такими ли уж громкими, если вы сначала не разоблачите моих соучастников? Даже Питер Рендольф может усомниться в законности такого решения, а он всего лишь идиот и подхалим.

Большой Джим встал. Его обвислые щеки приобрели цвет старого кирпича.

— Ты не знаешь, с кем затеял игру.

— Прекрасно знаю. Типов вашего вида я на каждом шагу встречал в Ираке. Вместо галстука они носят тюрбаны, но во всём другом точь-в-точь такие же. Вплоть до краснобайства о Боге.

— Ну, вы убедили меня отказаться от притопления, — сказал Большой Джим. — Просто стыд, я всегда мечтал посмотреть на это дело.

— Не имею сомнений.

— Пока что мы подержим вас в этой комфортабельной камере, хорошо? Я не думаю, что вы много будете есть, потому что пища мешает мышлению. Хотя неизвестно. Конструктивное мышление может помочь вам найти аргументы, которые убедят меня позволить вам и в дальнейшем жить. Имена тех в городе, кто против меня, например. Полный список. Я даю вам сорок восемь часов. А тогда, если вам не удастся убедить меня в противоположном, прикажу казнить вас на Мемориал-Плазе на глазах всего города. Вы прислужитесь в роли наглядного примера.

— Вы на самом деле неважно выглядите, господин выборный.

Ренни вперился в него тяжёлым взглядом.

— Это от таких, как ты, все неприятности в этом мире. Если бы я не считал, что твоя смертная казнь на площади в память павших в войнах послужит для консолидации нашего города и станет средством для такого необходимого нам сейчас катарсиса, я приказал бы мистеру Тибодо застрелить тебя прямо здесь.

— Сделайте это, и все откроется, — ответил Барби. — Люди из конца в конец города будут знать о ваших аферах. И попробуйте тогда найти консенсус на вашем сраном общегородском собрании, вы, опереточный тиран.

Жилы надулись по бокам шеи Большого Джима; ещё одна начала пульсировать у него посреди лба. В какой-то миг он находился на границе взрыва. И тогда улыбнулся.

— Оцениваю на «отлично» ваши старания, господин Барбара. Но вы все врёте.

Он ушёл. Они ушли. Барби сидел на топчане весь вспотевший. Он понимал, что почти приблизился к самому краю. У Ренни были причины, чтобы оставлять его живым, но не настолько сильные. И была ещё записка, переданная ему Джеки Веттингтон и Линдой Эверетт. Выражение на лице миссис Эверетт ясно давало понять, что она знает достаточно, чтобы находиться в ужасе, и не только за себя. Для него было бы безопаснее попробовать вырваться отсюда своими силами, с помощью ножа. Принимая во внимание настоящий уровень профессионализма в департаменте полиции Честер Милла, ему казалось это осуществимым. Понадобится удача, но это вполне возможно сделать.

Однако у него не было никакой возможности сообщить им, что он попробует убежать самостоятельно.

Барби лёг, заложив себе руки за голову. Один вопрос перекрывал в нём остаток других: что же произошло с печатной копией документов из папки ВЕЙДЕР, которая должна была попасть к Джулии? Потому что эти бумаги к ней не попали; он не сомневался, что тут Ренни говорил правду.

Нет способа узнать, и нечего делать, кроме как ждать.