Под куполом

— Заслужила здесь неправильное слово. Я считала, что приобрела кое-что и заплатила за это настоящую цену. Моя жизнь изменилась после того случая. Я продолжала получать хорошие оценки, но перестала так уж часто тянуть руку. Я не перестала приобретать оценки, но уже не хотела их любой ценой. В старших классах я могла бы стать официальным лидером, но попустилась под конец выпускного года. Как раз настолько, чтобы вместо меня выиграла Карлин Пламмер. Я не хотела быть первой. Ни объявлять выпускную речь, ни того внимания, которое вызывает эта речь. У меня появилось несколько друзей, самые близкие из них те, кто курил на площадке за зданием школы. Самой большой переменой стало то, что я решила продолжить образование в Мэне, вместо Принстона… где меня действительно ждали. Отец метал громы и молнии: как это так, почему это его дочь будет учиться в каком-то убогом провинциальном колледже, но я гнула своё. — Она улыбнулась. — Твёрдо стояла на своём. Однако секретным ингредиентом любви является компромисс, а я отца очень любила. Обоих любила, и его, и маму. Я планировала учиться в Университете штата Мэн в Ороно, но летом после окончания школы в последний момент подала заявление в Бейтс[430] — это у них называется «представлением при особых обстоятельствах» — и меня приняли. Отец заставил меня заплатить пеню за опоздание с моего собственного банковского счета, что я радушно сделала, потому что в семье наконец-то установился хрупкий мир после шестнадцати месяцев пограничного вооружённого конфликта между государством Родительский Контроль и маленьким, но хорошо укреплённым княжеством Упрямая Девушка. Специальностью я выбрала журналистику, и таким образом была залатана та пробоина, которая образовалась с того дня на парковой сцене. Мои родители так никогда и не узнали об этом. Не из-за того дня я осталась в Милле — моё будущее в «Демократе» было определено заведомо с давних пор, — но я являюсь той, кем я есть, в основном, благодаря тому дню.

Она вновь подняла на него глаза, они сияли слезами и вызовом:

— И всё-таки я не муравей. Я не муравей.

Он вновь её поцеловал. Она крепко обхватила его руками и ответила на его поцелуй искренне, как только могла. И когда его рука вытянула низ её блузки из-за пояса слаксов, а потом скользнула по животу к груди, она начала целовать его взасос. Дыхание её было отрывистым, когда они отклонились одно от одного.

— Хотите? — спросил он.

— Да. А вы?

Он взял её руку и положил себе на джинсы, туда, где вполне ясно ощущалась сила его желания.

Через минуту он уже опирался локтями, балансируя над ней. Она взялась рукой за него и направила в себя.

— Будьте нежны со мной, полковник Барбара. Я немного подзабыла, как это делается.

— Это — как езда на велосипеде, — произнёс Барбара. Оказалось, что он таки был прав.

15

Когда всё закончилось, Джулия откинулась головой ему на руку, так она и лежала, смотрела на розовые звезды, а потом спросила, о чём он сейчас думает.

Он вздохнул:

— О снах. Видениях. Обо всём том, не знаю что. У вас мобильный телефон с собой?

— Всегда. И заряд он держит чудесно, хотя, сколько ещё будет в рабочем состоянии, сказать не могу. Кому вы собираетесь звонить по телефону? Наверно, Коксу, я думаю.

— Правильно думаете. Его номер есть в памяти?

— Да.

Джулия потянулась рукой к своим слаксам, которые лежали неподалёку, и сняла с пояса телефон. Нашла КОКС и подала телефонную трубку Барби, тот почти моментально начал в неё говорить. Наверное, Кокс сразу же отреагировал на звонок.

— Алло, полковник. Это Барби. Я на свободе. Рискну, сообщу вам наше местонахождение. Это Чёрная Гряда. Старый сад Маккоя. Есть он у вас на вашей… о'кей, итак, есть. Конечно, должен быть. И вы имеете возле себя спутниковые снимки города, так?

Он послушал, потом спросил у Кокса, есть ли на снимках световая дуга в форме подковы, которая охватывает гряду и заканчивается возле границы с ТР-90. Кокс ответил отрицательно, и тогда, судя по выражению на лице Барби, сам спросил о деталях.

— Не сейчас, — сказал Барби. — Сейчас мне нужно, чтобы вы кое-что сделали для меня, Джим, и чем быстрее, тем лучше. Вам для этого нужна пара «Чинуков».

Он объяснил, что надо сделать, Кокс выслушал, потом что-то ответил.

— Именно сейчас я не могу вдаваться в детали, — сказал Барби. — И если бы и смог, вряд ли, чтобы от этого что-то прояснилось. Просто поверьте мне: какое-то очень вонючее дельце здесь заваривается, и, я уверен, самое плохое ещё впереди. Возможно, если нам посчастливится, ничего не случится до Хэллоуина. Но мне не верится, что нам посчастливится.

16