Под лапой. Исповедь кошатника

– Тогда почему его до сих пор не купили? Как-то подозрительно.

– Р-Р-Р-ААА-УУ! Р-Р-Р-ААА-УУ!

– Ну мам.

– Р-Р-Р-ААА-УУ!

– Да заткнись уже!

– Ну спасибо.

– Это я не тебе.

Чем дольше я жил в сельской и полусельской местности, тем больше понимал, что вовсе не скучаю по многим вещам из краткого отрезка моей независимой и безответственной городской жизни. В первую десятку однозначно входят ушные инфекции, бессердечные домовладельцы, перебои с отоплением в квартирах бессердечных домовладельцев, хроническое похмелье и стажер из агентства недвижимости, который украл половину залога за мою первую квартиру. Однако иногда мне казалось – признаюсь, довольно редко, и эти мысли быстро исчезали, как лопнувшие мыльные пузыри, – что я обрадовался бы всем этим проблемам, как старым друзьям, потому что они связаны с тем периодом жизни, когда все было намного проще. Ладно, может, не намного проще, но мне хотя бы не приходилось обсуждать с мамой покупку и продажу домов.

Я не встречал людей, для которых переезд является более серьезной проблемой, чем для моих родителей. На стену каждого нашего дома отец вешал сделанную им самим гравюру: коза просовывает голову сквозь забор, чтобы пощипать траву с соседнего поля. На рамке папа написал: «Хорошо там, где нас нет», и хотя я восхищаюсь его мастерством, эта гравюра кажется мне чем-то вроде куклы вуду наоборот: если ее не трогать, с тобой случаются плохие вещи. Интересно, понимал ли отец, насколько его картина полна иронии? Он постоянно таскал нас с мамой по северо-востоку Центральных графств в поисках идеальных пасторальных пейзажей, где можно спокойно писать и рисовать, оставив в прошлом муниципальные квартиры и жалкую должность учителя на замену в не самых лучших школах Ноттингема.

В то время отец иногда принимал неверные решения, и хотя он всегда первым признавал это, обычно за ними следовала череда неудач. Вот что, кроме прочего, произошло за девять лет, начиная с 1985 года: наш дом на две квартиры просел; мы продали прекрасный эдвардианский особняк в самый неподходящий момент за всю историю британской недвижимости двадцатого века; рядом с новым домом начались горные работы; у мамы в сетчатке нашли злокачественную меланому, а в саду обнаружился ствол шахты. Такое чувство, что, если в твой дом несколько раз подряд въедет бульдозер, и то легче отделаешься.

Если вам довелось пройти через такое, вы невольно захотите поделиться опытом со своими близкими. Сейчас родители живут в доме, который им очень нравится, а пережитые вместе жилищные катастрофы сплотили их и наградили жизненной мудростью. Советы отца обычно сводятся к тому, чтобы я держался подальше от придурков, и сетованиям «Ох уж этот переезд, одни проблемы!», пока мы с Ди пытаемся впихнуть матрас в дверной проем; мама же считает себя обладателем прекрасной интуиции в плане жилья.

Когда летом 2004 года я обсуждал с ней наш переезд из Трауз в Ист-Мендлхем, что на юге Норфолка, то чувствовал себя сыном излечившихся алкоголиков, которые поймали чадо с бутылкой «Джека Дэниелса» в руках, когда в действительности тот просто разглядывал этикетку. Меня наставляли на путь истинный под громкий аккомпанемент Дейзи-Слинк.

Единственная до сих пор живая кошка из моего детства всегда была непоседливой, но в преклонном возрасте ее выходки стали совершенно невообразимыми. Маму это ужасно расстраивало, ведь она до сих пор надеялась, что однажды Слинк будет, как нормальная кошка, урчать, когда ей хорошо, а не когда она злится. За долгие годы мама перепробовала все: креветки, сардины, с десяток разных щеток для расчесывания, подушечки ручной работы, дорогущий кошачий корм, который рекламируют женщины в шелковых халатах, будто готовые встать на четвереньки и сами начать уплетать эти вкусняшки… Ничего не помогало, а любые изменения в лучшую сторону быстро сходили на нет стараниями моего отца, который, возможно в память о своем любимом питомце, взял на себя обязанности Монти и стал мучителем Дейзи.

– Чего ты там сказала? Ты опять про эту кошку? – кричал отец в другую трубку, услышав, как мама рассказывает мне про очередной припадок безумного урчания Слинк. – Эта чертовка меня с ума сведет.

Маленькой и худой кошке черепахового окраса, страдающей от неврозов и гиперактивной функции щитовидной железы, нелегко жить под одной крышей с одним из шести самых громкоголосых мужчин в северной Британии. Еще хуже, когда этот мужчина тебя недолюбливает.

Дело в том, что папе скорее по душе дикие, а не домашние звери. Этот человек как-то провел целый день, делая наброски козлиной бороды. Этот человек однажды так засмотрелся на быка в поле, что съехал на своем «Моррис Марина» в кювет – пришлось вызывать техпомощь. А на тех представителей фауны, которые требуют к себе больше внимания, он почему-то жалеет слов и времени.

Папа не понимал, что каждый раз, когда он громко топал по лестнице, когда не стеснялся в выражениях по поводу характера Слинк или прогонял ее со своего любимого кресла, он лишь усугублял проблему. Чем сильнее становились его нападки, тем безумнее вела себя Дейзи.