Под лепестком несущего винта. Книга вторая

Успокоившись, моя милая дама принялась за уборку интимной территории. Она аккуратно сняла отсыревший и скользкий кондом, отложила его в сторону, тщательно протёрла промежности и, распаляя себя, затеяла новую игру с «ванькой». Тот долго упирался, не желая вступать в контакт с инопланетянами, но под действием всесокрушающих ласк и нежности замаячил и встал на вахту. Хладнокровно и обдуманно я поглаживал эротичные места Люськи, и она, закрыв глаза, мурлыкала от удовольствия, осыпала поцелуями и лизала мою грудь. Я был настороже. Только засосов мне не хватало накануне отъезда.

И снова началась вдохновенная погоня за счастьем, и снова мы кинулись в бездну, и с замиранием сердца парили в свободном падении, не думая о встрече с землёй. А разлюбезная гуттаперчевая пони стойко выдерживала натиск моей пятипудовой туши, оседлавшей её по всем правилам верховой езды.

– Прости, Люси, но больше не проси, – взмолился я, в пух измочаленный после пятой скачки с препятствиями. – Теперь твоего дружка и краном не подымешь.

Серо-синие окна говорили о приближении рассвета, и надо было уходить. Засмеявшись, женщина кивнула головой:

– Надеюсь, тебе понравилось, и ты придёшь ещё?

– О чём базар, дорогая. В жизни не встречал более сладкой девочки. Теперь я от тебя – ни на шаг, – заверил я, уверенный, что больше не приду.

У выхода я остановился и в последний раз окинул взглядом комнату, переполненную любовью. Так же мягко светил голубой торшер, метались по стенам напуганные нами блики и мирно посапывал малыш в своём углу. Всё было призрачно и нереально. И только изуродованная любовными потехами постель и резиновые сопливые жгуты в стороне молча свидетельствовали о волшебных битвах былой ночи.

Успешно преодолев таможенный барьер, нагруженный учебной литературой и подарками, я переступил порог своего дома и оказался в объятиях жены и сына. По поведению Светки было видно, что она соскучилась. Разлука сближает людей.

Как водится, накрыли праздничный стол, но Егорычевы не пришли.

– Мы с ней поссорились, – виновато опустила глаза жена. – Дети подрались, а мы переругались. Но Серёжа не виноват.

Моя попытка примирить враждующие стороны успеха не имела. Более того, Лизавета обострила ситуацию, обозвав меня спекулянтом и пообещав, что заявит, куда надо, сколько дивандеков я отвёз в Советский Союз.

Разозлённый подлостью, которая зрела в её славной головке, я понял, что мирное сосуществование закончено, и принял меры к нашему расселению. Через пару месяцев мы перебрались на улицу Армии Червоной и стали жить в центре города.