Под лежачий камень

Железная дорога наметила новую ветку через этот участок, в силу чего ценность его удвоилась.

Земельный агент Шарп не сообщил ей ничего, пока сам не сделал заявки в земельное управление и не подал прошения о выдаче ему патента.

Тогда он написал ей письмо, предлагая на выбор или купить у него участок, или освободить место.

Он не получил ответа.

Однажды он просматривал другие дела и наткнулся на пропавшее свидетельство. Кто-то, очевидно служащий, по ошибке положил его в другую папку.

Шарп спросил дело № 2692, к которому свидетельство относилось, и тщательно пересмотрел его, нет ли каких-либо надписей о существовании свидетельства.

Свидетельство было составлено самым законным образом и заверено главным клерком. Если бы это свидетельство попалось в руки чиновника, выправляющего патенты, то прошение Шарпа было бы отклонено.

Шарп осторожно оглянулся. Неподалеку от него стоял молодой человек или, скорее, мальчик лет восемнадцати, наблюдавший за ним острыми черными глазами.

Шарп слегка смутился, сунул свидетельство в папку и стал читать другие бумаги.

Мальчик подошел и прислонился к столу рядом с Шарпом.

– Очень интересное учреждение, сэр, – сказал он. – Я никогда здесь раньше не бывал. Все эти бумаги насчет земли, правда? Документы и акты и все такое?

– Да, – сказал Шарп. – Здесь содержатся все документы.

– Вот это, например, – сказал мальчик, беря дело Бексарского участка за № 2692, – к какому участку земли относятся эти документы? Ах, да, вижу – шестьсот сорок десятин Бексарского участка. Пожаловано Авессалому Харрису Пожалуйста, скажите мне, – я, такой невежда в этих делах, – как можно отличить законную заявку от незаконной. Мне сказали, что здесь так много подложных и неправильных документов. Вот эти документы, например, они в порядке?

– Нет, – сказал Шарп. – Свидетельства не хватает.

– А та бумага, которую вы только что положили в папку, это, вероятно, что-нибудь другое – запись о передаче или промерка полей?

– Да, – торопливо сказал Шарп, – исправленная проверка полей. Простите меня, я очень спешу.

Мальчик следил за ним живыми, блестящими глазами.

Нельзя было оставить свидетельства в папке, но нельзя было его также и вынуть в присутствии этого следившего за ним мальчика.

Шарп, держа в руках около дюжины дел, повернул к комнате архива и по дороге как бы случайно уронил часть папок на пол. Нагнувшись, чтобы подобрать их, он быстро засунул дело Бексарского участка за № 2692 в боковой карман своего пиджака.

Это случилось как раз в половине пятого, к закрытию учреждения, и чиновник, взяв папки, бросил их в кучу в комнате архива, вышел и запер дверь.

Чиновники выходили из всех дверей и направлялись к выходу. Шарп боялся вынести папку из земельного управления. Мальчик мог видеть, как он положил дело в карман, а закон карал за такой поступок очень строго.

В некотором расстоянии от комнаты архива находилась чертежная, никем не занимаемая.

Шарп отстал и, оставшись позади, незаметно юркнул в чертежную.

Чиновники шумно спускались по железной лестнице, напевая, болтая и насвистывая.

Внизу сторож ожидал их выхода, чтобы запереть две большие входные двери, выходящие на юг и на восток.

В его обязанности входило тщательно следить ежедневно за тем, чтобы никто после закрытия не оставался в здании.

Шарп решил обождать, пока все стихнет, а затем вынуть свидетельство из папки, а саму папку бросить на один из чертежных столов, как будто бы ее забыли здесь во время дневных занятий.

Ему нужно было, во всяком случае, вынести свидетельство из управления или уничтожить его, потому что если бы один из чиновников нашел эту бумагу, то ее положили бы в дело и его право на Бексарский участок тем самым было бы аннулировано.

Он осторожно двигался по каменному полу, но громкий лай небольшой собачонки, принадлежавшей сторожу, доказывал, что ее острый слух уловил звуки его шагов.

В больших помещениях гулко отдавался малейший звук.

Шарп уселся у стола и положил папку с делом перед собой.

В его прошлой жизни было много мошенничеств и хитросплетений, но явно преступного действия он не совершал.

Он всегда благоразумно держался на границе закона, но для того поступка, который он теперь собирался совершить, даже его податливая совесть не могла бы найти оправдания.

Нет определенной границы между честностью и нечестностью. Обе эти области сливаются одна с другою, и человек, свернувший с прямого пути, может незаметно для себя очутиться по ту сторону границы.

Шарп занимал в обществе так называемое высокое положение. То есть, его слову верили, его чек принимался как наличные деньги; он был принят в хорошем обществе и никому ничего не был должен.

Про него говорили, что за какую бы земельную аферу он ни брался, он всегда выигрывал, но здесь не было ничего плохого, потому что в этом состояло его занятие.

Теперешний же его поступок поставит его в ряды преступников, если будет обнаружен.

Этот поступок лишит вдову и ее сына имущества большой ценности, которое по праву принадлежало им.

Но он зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полдороге.