Под лучами красного карлика [СИ]

Машера, что-то услышав, повернулся и приподняв забрало, одобрительно подмигнул Ивану.

В рядах атакующих появились бреши. Врагов это не остановило, они перли на траншеи Наемников, словно наскипидаренные. Еще издали каратели начали стрелять на ходу из автоматов. Несмотря на разрывы тяжелых снарядов артиллерии Наемников, сплошной стеной вставших перед линией траншей и массированный ружейный огонь обороняющихся, грохочущее, дымящее скопище неотвратимо набегало на окопы.

Ровная строчка пуль смертоносной струйкой пробежала по брустверу окопа, красиво вздымая фонтанчики, Иван вздрогнул и на миг отшатнулся. Потом он почувствовал, как ярость бросила его вперед и прильнул к теплому прикладу автомата.

Пехота Высших сумела приблизиться к укреплениям на расстояние броска гранаты. Дымные стебли полетели к окопам, на кромке траншей поднялись, глуша огневые точки, кроваво-красные цветы разрывов.

— Гранатой — огонь! — заполошно заорал поблизости кто-то из командиров Наемников. «Наши» тиадары в окопах по соседству принялись в ответ швырять черные мячики ручных гранат, впереди загрохотало — то ли гранаты, то ли Высшие напоролись на противопехотные мины.

Иван стрелял, разряжая раз за разом магазины; ни о Насте, ни о маме он не думал- некогда, только одно он хорошо ощущал, потные ладони. Из-за них непослушно выпадали из пальцев полные магазины, а всегда удобное цевье автомата выскальзывало из рук словно намыленное. Чтобы избавиться от мерзкого ощущения он периодически доставал из кармана траншеи тряпку, но это помогало мало, через минуту руки становились снова потными, как и раньше. Гвардейцы то и дело докатывались до окопов, и тогда поле боя вскипало ожесточенными рукопашными схватками. Наконец они не выдержали и начали отступать к лесу.

Все последующие события для Ивана смешались в кровавую какофонию, он смертельно устал, не столько физически, сколько в моральном плане. Новые атаки, пусть и не такие ожесточенные как первые, следовали одна за одной. Враг надломился внутренне и больше не напирал с безумием смертников. Еще дважды Высшие бросались в наступление, залегали, снова поднимались, но с каждым разом все с меньшим напором. Стало очевидно, что их силы иссякают, но и защитников становилось все меньше. По итогам первых часов войны наемники потеряли убитыми и ранеными до трети бойцов, сумев нанести гвардейцам Высших, несмотря на их численное преимущество, многократно большие потери. На пространстве перед второй линией окопов навечно застыли сотни трупов и десятки подбитых боевых машин. Исход сражения замер в шаткой неопределенности. Кто сейчас переупрямит, перетерпит противника, тот и победит.

Время подходило к полудню, когда по соседству послышался короткий вскрик. Иван повернулся и тут же, забыв об опасности, вскочил на ноги. Машера безжизненной куклой падал на дно окопа. Иван метнулся в соседнюю стрелковую ячейку. Перед траншеей взорвался снаряд, взрывной волной его качнуло, но он не обратил на это внимание. В животе товарища виднелась дыра в какую мог свободно пролезть кулак взрослого человека. Видимо в землянина попало что-то крупнокалиберное, что не удержала защита костюма десантника. Иван упал на колени перед товарищем, его затрясло. Автоматическая аптечка костюма мгновенно сработала, придавила место ранения, пытаясь остановить хлынувшую кровь. Шприцы, прямо через ткань вкололи обезболивающее и лекарства. Но все тщетно, рана слишком велика, кровь продолжала хлестать ручьем. Торопливо выхватив из аптечки упаковку с бинтом, порвал ее и попытался перевязать товарища, но кровь шла так обильно, что мгновенно пропитывала бинты и вату. Из-под шлема раздался глухой хрип, Иван надавил на крепление и откинул забрало на землю.

На белом как мел лице страшно закатились глаза, на губах пузырилась розовая пена. Иван с содроганием понял, Машера при смерти.

— Леха, держись! Не умирай, прилетят наши, тебя вылечат! — захрипел Иван, хватая за руку друга. Сейчас он теряет его. Только теперь он осознал, как дорог ему старший товарищ. Машера начиная с колледжа помогал и опекал, а он не может помочь ему. Если бы здесь находились врачи Ковчега и вовремя оказали помощь, возможно Машера смог бы выжить, но на Тиадаркорале, шансов остаться в живых у него не было. Перед смертью Машера пришел в сознание, в глазах появилось осмысленное выражение, он попытался что-то сказать, но так и не смог. По телу пробежала судорожная дрожь, лицо вмиг осунулось, а из глаз медленно ушла жизнь.

Иван продолжал стоять на коленях и смотрел на погибшего товарища. Он не в силах что-либо изменить. Ненависть, злоба и желание отомстить врагам переполняли его душу.