Под маской альтер-эго (сборник)

Редактор умело расставит новости так, чтобы ты был доволен и захотел посмотреть его программу завтра, послезавтра, послепослезавтра… В любой из дней, кроме праздников и выходных – ведь по праздникам, если ты будешь не слишком пьян, телевизор будет включен уже чисто по привычке, и хоть ты не будешь сосредоточен на происходящем на экране, то уж точно сможешь уловить, чем женские прокладки проплатившего ролик производителя лучше других и почему пиво именно этого сорта ты должен наливать в свою глубокую супницу.

Новости могут быть и нерадостными – они могут быть страшными. Когда страшно где-то там, по другую сторону нашего маленького и тесного шарика, это даже интересно. Главное, чтобы у нас всё было в порядке. Если что-то не в порядке у нас, то, несомненно, главной новостью будет творчество бабушек-кружевниц из Иваново… успехи петербургских гимназистов… демография уссурийских тигров…

Пока цена на нефть держится на высоком уровне, из телевизора мы можем узнать об эпидемии в Китае, об авиакатастрофе в Германии, о народных волнениях в Казахстане… Но и тут, как только начинаются погромы русскоязычного населения, на выручку придут гимназисты, тигры и бабушки. О погромах ты узнаешь от самих беженцев, хлынувших через ближайшую границу, расположенную в паре десятков вёрст от наших мест. Но это всё неправда – иначе бы сказали по телеку.

Мы не замечаем беженцев, но их становится всё больше. Мы так же смотрим по вечерам телевизор. Администрация похлопочет, но прокормить такую ораву непросто. Они просят – мы подаём. Они выкапывают картошку по ночам – мы стреляем вслед. Но не слишком метко – ведь им просто хочется есть… Вот пусть и едят у соседа, который не стреляет.

И никто не поверил в то, что рёв сирены в пять утра – это не ежегодное плановое смахивание пыли. Но рёв не стихал, хоть и игнорировался. Спать было невозможно. Тогда перетянутый целлофаном пультик как-то сам прыгнул в руку. Нет, в эфире не было ни балета, ни уссурийских тигров. По кругу крутился один и тот же ролик – пара слов от диктора и речь президента. Президент не говорил ровным счётом ничего информативного – какая-то банальщина о том, что мы, как нация, должны сплотиться перед лицом общего врага. Называть врага не было смысла – против нас ополчился целый мир. Дружеское кольцо, которым войска НАТО стягивали все эти годы Россию «в целях борьбы с международным терроризмом», наконец захлопнулось. Мы узнали, что наши войска несут большие потери на Западном фронте, но силы неприятеля сдерживаются, что на Кавказе крещёные кровью десантники теснят противника. О нас – ни слова. Мы не годимся даже в уссурийские тигры…

Наш маленький гарнизон, по-видимому, был сметён ещё в первые часы наступления. Пограничники привыкли перехватывать баулы с травой – серьёзной войны на этом направлении никто не ожидал. Может, они были разгромлены. Может, сдались. А может, нас просто бросили, ведь есть и куда более стратегически важные направления обороны. До нас никому нет дела – это факт, подкреплённый танками, прошедшими по центральной улице.

Нас не возьмёшь голой рукою! Во всяком случае, так думали мы с отцом и дядя Толя – его лучший друг. У нас много патронов – мы сильные и храбрые! На танки с карабинами не попрёшь, но уйти в лес можно уже не с пустыми руками. Мы не стали с этим решением спешить – для начала нужно изучить повадки противника.

Это были ряженые в натовский комок раскосые клоуны. Непонятно, по какой такой военной доктрине, но патрули по улицам ходили, не всегда подкреплённые даже пошлым «хаммером» – он, как-никак, стоит серьёзных денег. Оккупанты лихо рассекали по улицам в знакомых до изжоги полусгнивших уазиках с откинутыми тентами. Состав – не более пяти рыл.

Мы устроили засаду. Мне до сих пор кажется, что продумали всё очень хорошо и окопались грамотно. Центральные улицы вполне неплохо простреливались с дамбы – это добротное естественное укрытие. Песчаный перевал порос жухлым в этот засушливый год буреломом, который качественно маскировал нас, одетых в песчаного цвета энцефалитки. Мы рассредоточились на пару метров – чтобы не толпиться и не демаскировать друг друга, но так, чтобы было слышно. Мы знали, что в течение примерно пятнадцати минут по соседней улице пройдет патруль.

Отец взялся за видавшую виды двустволку – главное ведь, чем зарядить. А заряжал он её, когда шел на крупную дичь, пулей Полева. Пару слов о пулях Полева. О «палевах», как их тут называют. Итак, это свинцовая болванка конической формы с пластиковым оперением. Своеобразный дротик, только очень тяжелый и входящий в плоть на приличной скорости. Свинец безоболочный, потому, проходя сквозь тушу, сильно деформируется, нанося несовместимые с жизнью повреждения. Мягкие полуоболочные и безоболочные пули – то, что надо для охоты. Ранят тяжело и бьют наверняка. Международные конвенции запрещают использовать такие в военных конфликтах. Какое же оно всё-таки гуманное – международное сообщество: запрещать стрелять в людей определённым боеприпасом, вместо того чтобы запретить стрелять в людей вообще.