Под маской

― Ты не забываешь о моих ужасных долгах? О, дорогой, вы не должны ни минуты думать о них! Как будто я могла быть такой жестокой, чтобы из-за, таких пустяков нарушить счастье моих сыновей! Кроме того, я на протяжении многих лет живу с долгами и совершенно к этому привыкла! Я сама разберусь. Ну, разумеется, я разберусь! Я всегда умудрялась это делать, даже когда положение казалось безнадежным! ― Она одобрительно похлопала его по руке. ― Теперь, дорогой, когда мы это уладили, тебе нужно идти, поскольку уже, наверное, десять часов, а я еще не одета к завтраку.

Мистер Фэнкот был не из тех людей, которые тратят время на бесполезные споры. Он решил не напоминать своей матери о размерах и срочности ее долгов. Нежно обняв ее, он сказал, что очень любит ее и, уходя, передал ее заботам мисс Римптон.

Он застал Клиффов и Кресси за завтраком в маленькой гостиной. То что он, непринужденно ведя беседу со своими родственниками, в то же самое время обдумывал две другие проблемы, не вызвало ни малейшего подозрения даже у Кресси и говорило о его блестящих дипломатических способностях.

Первая проблема, которую нужно было решить как можно скорее, заключалась в том, чтобы получить доступ к лорду Силвердейлу, и он решил ее. Вторая же казалась неразрешимой.

Леди Денвилл, присоединяясь к завтраку, пожелала всем доброго утра и со свойственным ей нежно-заботливым видом выразила надежду, что ее будущая сноха спала хорошо. Усаживаясь за стол, она сказала:

― Дорогая Кресси, сегодня после полудня мы с тобой восхитительно поболтаем вдвоем!

Так как эти слова сопровождал сверкающий взгляд, одновременно выразительный и шаловливый, Кит решил вмешаться, спросив как хозяин, который искренне заботится о своих гостях, чем они хотели бы заняться утром.

Разумеется, все внимание гостей перешло от леди Денвилл к нему. Ответы, которые он получил, должны были бы разочаровать заботливого хозяина. Но так как его единственным желанием было прервать отдельную беседу матери с Кресси, то он был полностью удовлетворен. Его кузен уныло сказал, что не знает, что он хочет делать. Космо, которого прекрасно устраивала однообразная загородная жизнь, сказал, что пока не придет почта, он будет читать и писать письма, а Кресси, с большим трудом старавшаяся удерживаться от смеха, сидела с опущенными глазами и не выказывала никакого желания говорить. Миссис Клифф, с беспокойством наблюдавшая за своим сыном, не ответила на вопрос, но внезапно объявила, что Эмброуз может говорить все что хочет, но она уверена, что у него на шее образовался фурункул. Все невольно взглянули на Эмброуза, который покраснел, бросил негодующий взгляд на свою мать и сердито сказал, что ничего подобного не произошло. Он добавил, что у него болит голова.

― Бедняжка! ― сказала леди Денвилл, нежно улыбаясь. ― Я думаю, что если ты немножко погуляешь, то боль быстро пройдет.

― Амабел, прошу вас, не нужно советовать Эмброузу, чтобы он выходил на воздух! ― сказала миссис Клифф. ― На дворе ветер, и я уверена, что это восточный ветер, потому что у меня самой начинается невралгия, а это бывает со мной только при восточном ветре. Поскольку Эмброузу нездоровится, то для него опасно выходить из дома. Вы же знаете, что с его слабым организмом любое расстройство здоровья приведет к тому, что он заболеет на две недели!

― Правда? ― сказала леди Денвилл, глядя на своего племянника с благоговейным интересом человека, рассматривающего редкий экспонат. ― Бедняжка, как ужасно должно быть для тебя оставаться дома при восточном ветре!

― Ладно, ладно, не нужно делать из мухи слона, ― раздраженно сказал Космо. ― Я не отрицаю, что у мальчика слабый организм, но…

― Чепуха! Космо, как ты можешь так говорить? ― воскликнула его сестра. ― Я уверена, что у него крепкий организм, даже если у него немножко болит голова! ― Она ободряюще улыбнулась Эмброузу, нисколько не осознавая того, что обидела всех троих Клиффов: Эмброуза, потому что, как бы его ни расстраивало упоминание о появившемся фурункуле, он все-таки гордился своими головными болями, из-за которых приковывал к себе общее внимание; Космо, потому что он привык соглашаться с мнением жены, находя в болезненности Эмброуза предлог для оправдания того, что тот не проявлял никакого интереса к мужественным видам спорта; Эмму, потому что любой намек на то, что ее единственный ребенок не находится в плачевном состоянии, она воспринимала почти как оскорбление.

― К сожалению, ― сказал Космо, ― Эмброуз не отличается таким крепким здоровьем, как его кузены.

― Дорогой, твоя сестра, вероятно, не понимает проблем, которые возникают у людей со слабым здоровьем, ― сказала Эмма. ― По-моему, близнецы никогда ни дня не болели!

― Да, действительно, ― с оттенком гордости ответила леди Денвилл. ― У них было очень крепкое здоровье! Разумеется, они перенесли свинку и коклюш, но я не могу припомнить, чтобы они болели чем-нибудь еще. Когда у них был коклюш, один из них, ― это был ты, сынок, ― полез в каминную трубу за гнездом скворца!

― Нет, это был Кит, ― сказал мистер Фэнкот.