Под моим крылом (СИ)

А эклеры у меня еще есть, но делиться больше я не намерена. Это мое! Захар знает, что это моя любимая сладость, и часто передает мне гостинец. А с тех пор, как из моей жизни пропал секс, я полюбила их еще больше. Каждый вечер, когда дети уже спят, я готовлю себе большую чашку чая, достаю корзинку с эклерами и тешу свою душу. Замещение – сказала бы моя подруга – психолог. Мне после эклеров легко и приятно. Эклеры меня успокаивают. Они меня любят. Они точно меня не предадут.

А еще я ем и не толстею. Все горит от нервов.

Карина и Кристя пробыли у меня долго. Дольше, чем я хотела бы. Но, наличие у меня дома детей, как бы уравняло нас в положении, и они считают своим долгом приходить ко мне и посвящать в азы материнства более подробно. Я уже не могу больше слушать о родах, подгузниках, коликах, зубках и прививках.

И выгнать их не могу. Они развлекают Левушку и гуляют с Ангелиной в коляске, а я в это время пытаюсь придать себе человеческий облик. И немножечко убираюсь. В моей квартире сейчас творится форменное безобразие и бардак. Как, собственно, и во всей моей жизни.

Карина, когда уже они уходили от меня, на конец-то, умудрилась во дворе поскользнуться и упасть. Это ж надо было! Еще и так неудачно упала, прямо на нос, и сломала его. Так что я вызывала им скорую помощь, вызывала на подмогу ее мужа и старших детей, потом до полуночи не спала и волновалась, пока ее оперировали. Я всегда насмехалась над ее выдающимся носом, и не только я одна, а теперь вот еще один повод для волнения.

Карина и Кира в одной больнице, только в разных корпусах, а я не могу их даже проведать. Мне наказали смотреть за детьми и не рыпаться. И нечего таскаться с детьми по больницах.

Мая отнесет им по пирожку, это все, чем я могу им помочь. Дети связывают тебя по рукам и ногам, многое становится недоступным. Даже вот подругу или сестру проведать и то – большая проблема.

Эту мою большую проблему легко порешал Гаврилыч. Привез и любезно согласился посидеть с Левушкой и Ангелиной в машине, пока я быстренько метнусь к болезным.

– Если начнет плакать – вот соска, правда она ее не очень любит. Можно поносить на ручках еще. Или сразу звони, я прибегу.

– Иди уже и не волнуйся. – Гаврилыч самим своим видом внушает доверие. Он сразу накрыл своими крыльями Ангелишу и Левушку.

Левушка тоже хотел к маме, но Кира сказала, что хирургическое отделение не место для ребенка, он может только испугаться.

Кира лежала в отдельной палате, со всеми удобствами и даже телевизором. А это, кстати, нормальный способ сбежать от детей и отдохнуть. Хотя, глядя на желтую худющую слабую Киру – нафиг такой отдых не сдался.

Я принесла ей новый журнал и упаковку носков с веселыми рисунками. Кормили ее здесь нормально, да и диета сейчас у нее специальная. И в роли кормилицы выступала Мая, которая принесла ей еще утром разрешенные вкусняшки.

Журнал – понятно, отвлечься. Почему именно носки? Такое у меня было иррациональное чувство, что ей надо согреть ноги.

– Как ты? – Задаю я тупой вопрос, присаживаясь на краешек кресла.

– Как будто меня трактор переехал. Весь живот теперь в шрамах, страшно смотреть.

– Ну, это они свежие пока, потому и страшно. А потом они заживут и побледнеют.

– Угу. Как дети?

Я каждый день несколько раз отсылаю ей фото и видеоотчет о детях, чтобы показать, что с ними все хорошо.

– Хорошо. Левушка очень ждет тебя.

– Ангелина сильно тебя замучила?

– Нет, она ведет себя, как ангелочек. – То плачет, то не спит, то качай на ручках, то не ест, то голодная. И менять подгузники – одно удовольствие.

– Фима, я так тебе благодарна!

– Ну что ты, поправляйся. – Побыстрее поправляйся и забери своих детей.

Она смотрит на меня так, будто хочет что-то сказать и не решается.

– Что?

– Прости, что я тебя во все это втянула…

Аааа! Как мне это надоело! Она извиняется и благодарит, благодарит и извиняется! А я была любовницей ее мужа, пусть и бывшего.

– Кира! – Я взбесилась и совершенно не подумала о том, что она после операции. – Давай обозначим наши отношения! Кто ты и кто я, и что мы делаем вместе. Хочу тебе напомнить, что когда-то я встречалась с твоим мужем. Мне очень стыдно. Очень-очень стыдно. Я даже не могу нормально в глаза тебе смотреть! Это мне надо постоянно перед тобой извинятся!

Кира согнулась пополам и держится за живот. Господи, довела женщину! А у нее двое детей! У меня ее двое детей, Господи!

– Позвать доктора?

– Нет, – шумно выдыхает Кира. Она что, плачет?

Я присаживаюсь к ней рядом и пытаюсь посмотреть в лицо.

– Прости…

– Слушай! – Кира поднимает голову, и я понимаю, что она смеется. – Давай прекратим извинятся друг перед другом? У нас все фразы начинаются и заканчиваются со слова “извини”. Я думаю, хватит уже.

– А как же… я и Вадим… там…

– Ну его в жопу, к чертовой бабушке, к чертям собачьим этого Вадима. Он в своей жизни сделал только две хорошие вещи – подарил мне детей и подругу.

Детей понятно. А подругу? Подругу?

Я, что ли, подруга?

– Это я – подруга?