Под моим крылом (СИ)

– А как называется человек, который бросает все свои дела и мчит по первому звонку? Бежит из ресторана и проводит ночь в роддоме? Дает свою кровь? Смотрит за детьми в ущерб своей работе? – Кто ей уже рассказал, что я уволилась?

– Как?

– Только настоящая подруга может сделать такое. Поверь мне, я в этом разбираюсь.

Так я еще и своих Маю и Катю тебе одолжила, подруга.

И я осознаю, что действительно, меня сейчас с Кирой связывает нечто большее, чем чувство вины. Она мне нравится. Как человек.

Но есть один вопрос, в котором нужно поставить точку.

– А как же Вадим?

– Забудь. И даже не вспоминай об этом. Вот как я. Он уже прошлое, надо дальше жить. Ты мне нужна как подруга. Думаешь, мы сможем дружить? Примете меня в свою компанию?

– Уже приняли. Девчонкам ты понравилась. – Надеюсь, это не последствие наркоза, а ее трезвое решение. Мысль о дружбе с ней меня греет. А еще с души упал огромный камень вины.

Знаешь, что мы потом сделали? Селфи на ее больничной койке. Я получилась с заполошными глазами, лохматая и не накрашенная. Кира после операции выглядела и то лучше. Она надела носок с на руку и изображала им какую-то зверушку.

Когда Кира снимает корону, она становится очень приятной девушкой.

На ее прикроватной тумбочке я заметила фирменный пакет из “Чего желаете?”.

– А что у тебя там? Не эклеры часом?

– Пирожки. Мая принесла. Угощайся.

– Даа? А с чем пирожки?

– Там разные. Мне первый попался с рыбой. Такая гадость, должна тебе признаться. Только Мае не говори. Она так расхваливала, что я должна была его съесть. Рыбу просто не люблю. А потом закусила вишневым.

Все правильно Мая ты сделала. Скоро Кира будет дома.

– Поцелуй за меня Левушку и Ангелину! – Говорит на прощанье Кира. И никаких тебе прости-извини-спасибо.

В приподнятом настроении перебегаю в отделение к Карине. А у нее не так весело. Пол лица перебинтовали, на месте носа намотали здоровенную фигню. А что если ее нос станет еще больше, как она с ним будет жить? Карина еле разговаривает. Ах ты, моя бедняжечка! Как же тебя так угораздило? Заметив и на ее тумбочке пакет из магазина Маи, успокаиваюсь. Все будет хорошо.

Бегу к детям, Гаврилыч уже заждался, наверное.

Вот ты думаешь: когда уже эту Фиму переклинит и она поймет, что дети – это величайшее счастье в жизни женщины? А меня все не клинит и не клинит. Наоборот, стыкнувшись с детьми поближе, я все больше уверяюсь в том, что я права, дети – это не мое.

Я уже не шарахаюсь от них, как черт от ладана, даже живу с двумя под одной крышей, но и вселенской любви не испытываю. Ну дети и дети. Маленькие люди. Вырастут – будут большие.

Когда я только узнала, что Кира беременна и может потерять ребенка, я волновалась за нее. Ходила к ней в больницу, позаботилась, как могла. Трусы даже купила.

Когда Кира позвонила, что рожает, я все бросила и повезла ее в роддом. Я боялась за нее и ребенка.

Когда нужна была кровь, я без тени сомнения дала свою. Ради нее и ее ребенка.

Когда надо было согревать собой новорожденную, я предоставила свой живот. Тогда я очень боялась навредить девочке, она ведь такая маленькая, беззащитная. Я даже забыла о свое младенцефобии.

Я спокойно брала новорожденную на руки, кормила, носила столбиком, баюкала. Ключевое слово – спокойно. Я не расплывалась в дурацкой улыбке, не корчила ей рожи, не сюсюкала, не восторгалась пальчиками и глазками, не растекалась лужей.

Я уже неделю заботилась об Ангелине, выполняя работу ее мамы. Я делала все, что необходимо, от массажа пальчиков до приготовления смеси и купания. Я наловчилась одевать ее за сорок пять секунд. Она подарила мне свою первую осознанную улыбку. И я не растеклась лужицей.

Я все-равно бодро жду выздоровления Киры. Смену сдать. Я уже вошла в колею, приноровилась к жизни с детьми. Но очень хотела вернуть себе свою свободу и свою жизнь.

И вот Ангелина решила показать мне кузькину мать. Она ужасно плохо спит ночью, часто просыпается с истошным криком, сучит ножками, машет на меня своими маленькими ручками. Немного успокаивается, когда я ношу ее на плече и хожу из угла в угол по квартире. Как только останавливаюсь – сразу в крик. Еле дождавшись приличного времени для звонка, я вызываю подмогу.

Мы с Катей дружно пляшем вокруг Ангелины несколько часов, но все наши танцы с бубнами помогают ненадолго. Мы делали массаж животика, гимнастику, прижимали ножки к животику, грели пеленку и укутывали животик. Дали специальный чай и лекарство. Вывезли на улицу. Толку – ноль. Успокаивается на пару минут и дальше плачет.

Мая притащила знакомого врача, тот ничего страшного не нашел, но и не помог.

И вот я осталась с Ангелиной одна. Катя забрала Льва к себе, они с Маей чуть не передрались за него. Катя победила с неравным счетом три – ноль, Лев хотел играть с детьми. Хотя Мая соблазняла его вкусняшками.