Под музыку русского слова

Чтобы как-то восстановить доверие императрицы, Волынский берется за устройство «Курьезной свадьбы», так окрестили бракосочетание придворных шутов — князя Голицына и калмычки Бужениновой. Приказ Анны Иоанновны гласил: «Свадьба должна быть отпразднована в доме, сделанном целиком изо льда!»

В лютые январские морозы 1740 года между Зимним дворцом и Адмиралтейством вырастает ледяной дом изящной архитектуры, сложенный из ледяных плит, скрепленных вместо цемента водой. Он возведен по проекту архитектора Еропкина. Вокруг крыши — галерея, украшенная столбами и статуями; резное крыльцо; две комнаты, каждая с пятью окнами, остекленными тончайшим льдом.

Все убранство дома — мебель, зеркала, часы, печь с дровами — сделано изо льда и покрашено натуральными красками. Имеется даже ледяная баня. Шесть ледяных пушек, две мортиры, дельфины, ледяные цветы, птицы… Особое внимание привлекает слон. По рассказу очевидца, «сей слон внутри был пуст и столь хитро сделан, что днем воду вышиною на 24 фута пускал, а ночью горящую нефть выбрасывал».

Событие это описано в историческом романе Ивана Ивановича Лажечникова «Ледяной дом»:

«Весь Петербург поднялся на ноги, со всех концов его тянулись нити пешеходов и ряды экипажей. Забыты нужды, голод, страх бироновского имени и казни».

Остроты сыпались по поводу изображений на окнах:

— Посмотри, братец, на первой картине немец в изодранном кафтанишке, худой как спичка, а на последней картине разжирел аки боров, едет на бурой кобылке и бьет всех направо и налево.

— Эка простота, там входил он на Русь пешком, а тут гуляет по ней верхом.

— Это что за изба?

— Баня.

— Для наших парильщиков не тесненько ли?

— Напрасно и строить трудились. У нас в Питере на всяком месте готова баня.

— Поберегите свой веничек: здесь, на морозе, негоже поддавать пару.

— Слышь? Ледяной слон кричит!

— И камни вопиют во времена тяжкие.

Но «ледяная» потеха не спасла Артемия Петровича, лишь оттянула его арест. Уже в апреле следующего, 1741 года он арестован, а вслед за ним и его окружение — «конфиденты».

Под пыткой все они подтвердили абсурдные обвинения против Волынского: попытку государственного переворота и намерение самому занять российский престол.

Но сам Волынский своей вины не признал. Тем не менее, и он, и его «конфиденты» были приговорены к казни.

Артемий Петрович Волынский принял мученическую смерть. В Петропавловской крепости ему вырезали язык, пытали на дыбе. Казнили жестоко: отрубили правую руку, прежде чем обезглавить. Тело его, вместе с телами других казненных, лежало на эшафоте в течение часа и только потом было похоронено, без церковных обрядов, в ограде церкви Самсона.

Поэт-декабрист Кондратий Рылеев посвятил Артемию Петровичу Волынскому одну из своих дум, которая так и называется — «Волынский»:

Не тот отчизны верный сын,
Не тот стране самодержавья
Царю полезный гражданин,
Кто раб презренного тщеславья!
Но тот, кто с гордыми в борьбе
Наград не ждет и их не просит,
И, забывая о себе,
Все в жертву родине приносит.
Сыны Отечества! В слезах
Ко храму древнего Самсона!
Там за оградой, при вратах,
Почиет прах врага Бирона!
Отец семейства! Приведи
К могиле мученика сына;
Да закипит в его груди
Святая ревность гражданина!

Имение Вороново в числе других владений Волынского было конфисковано со всем имуществом, но менее чем через два года Елизавета Петровна, новая императрица российская, все вернула наследникам. Вороново было отдано в приданое одной из дочерей Артемия Петровича — Марии Артемьевне. Ее муж, граф Иван Илларионович Воронцов, президент Вотчинной коллегии в Москве, вскоре после женитьбы выходит в отставку, поселяется в Воронове и на протяжении многих лет занимается благоустройством усадьбы. К строительным работам он привлекает крупного московского архитектора Карла Ивановича Бланка, по проекту которого построен Голландский домик (1760 год), как домик для гостей и, вероятно, Спасская церковь.

Благодаря своему дворцово-парковому ансамблю Вороново принадлежит к числу наиболее известных подмосковных усадеб. В 1775 году усадьбу посещает Екатерина Вторая. Недолгое пребывание императрицы в Воронове описывает в своих мемуарах княгиня Воронцова-Дашкова, племянница Ивана Воронцова. Эта запись свидетельствует еще и о том, что дом Ивана Илларионовича был достаточно просторен для предоставления апартаментов Екатерине и размещения ее многочисленной свиты.