Под нами Берлин

Вдруг правее меня из сизой дымки, через которую еле-еле просматривается земля, вынырнула «рама» ФВ-189. Вынырнула из дыма, как из воды. Значит, в дыму можно прятаться и сверху не будет видно? Нам выгодно сейчас с ходу, попутно атаковать с высоты вторую группу и, уйдя в дымку, незаметно подобраться к первой. Наши «яки», имея сверху сизую окраску, сольются с сизой дымкой и для фашистских истребителей, находящихся выше, будут невидимыми. А если нет? Тогда истребители противника вообще могут нам отрезать все пути к бомбардировщикам. Успеют ли? Успеют. Только их атака будет спереди, в лоб нам. Что ж, этой атаки бояться нечего: мы не свернем с курса и не вступим в бой с истребителями, пока они не нападут на нас сзади. Для этого им потребуется сделать разворот на сто восемьдесят градусов. За это время мы должны изловчиться и разбить первую стаю. А как быть с третьей и четвертой? Они минуты через две уже будут над фронтом; Попробуем использовать все ту же тактику «невидимок». Не удастся — разделимся на две группы и будем действовать по установившимся правилам.

Мигом промелькнули все эти мысли с противоречиями и сомнениями. В воздухе не на земле, здесь все в непрерывном движении и изменении, поэтому первоначально принятые решения постоянно надо уточнять и далее изменять. Только бессилие, отчаянность и непонимание сути боя может заставить кинуться в атаку без оглядки и сомнений.

Передаю летчикам:

— Атакуем все сразу! Лазарев — по правому флангу, Коваленко — по левому. Я бью по ведущему.

— Атакуй первую группу. И атакуй немедленно! — скомандовал мне Василяка.

Занятый своими мыслями, я ответил механически:

— Вас понял…

Но это же приказ, и он расходится с моим планом боя. Как быть? Мне здесь лучше видна воздушная обстановка, чем ему через густую дымку. Выполнить — значит отказаться от удара по второй группе, а, минуя ее, идти на первую. Для этого нужно немедленно выходить из пикирования. Это лишний маневр. Потеря времени. К тому же, добираясь до головной группы, мы должны проходить над второй, подставляя беззащитные животы своих «яков» под огонь «юнкерсов». Истребители противника тогда нас наверняка заметят, свяжут боем, и нам уже труднее будет прорваться к головным «юнкерсам».

Приказ Василяки опоздал. Если бы он передал его, когда у меня еще не созрело решение, я бы мог его выполнить не колеблясь. Как хорошо, что опоздал. На земле все ему объясню. И я, словно бы не слышал приказа, не отвечаю, а выполняю намеченный план боя. Так лучше для дела.

Сверху у «юнкерсов» мощный защитный огонь стрелков. Однако мы так внезапно свалились на них, что вражеские стрелки, должно быть, даже не успели опомниться, как мы, окатив их огнем, скрылись в дыму. Отсюда нам вперед и вверх прекрасный обзор. Первая стая бомбардировщиков и четверка «фоккеров» их непосредственного сопровождения летяг в прежнем порядке. Значит, они еще ничего не заметили. А что стало с атакованными нами «юнкерсами»? Потом разберусь: оглядываться некогда.

Используя скорость, до предела возросшую на пикировании, мы снизу из дымки мгновенно устремились к первой стае «бомбардировщиков». Их истребители прикрытия по-прежнему нас еще не обнаружили, но уже тревожно засуетились, беспорядочно шныряя по небу.

— Атакуем в прежнем порядке! — командую по радио.

Мы под строем «юнкерсов». Они идут крыло в крыло и кажутся серой глыбой металла, размалеванной черными крестами. Неубирающиеся шасси бомбардировщиков торчат, как лапы хищных птиц, готовые схватить тебя. Но мы знаем: у этих бомбардировщиков снизу плохой обзор. Горят они великолепно. С короткой очереди.

Сейчас «лапотники» в наших прицелах. И не шелохнутся. Значит, не подозревают об опасности.

Мощная огненная струя снарядов и пуль, точно раскаленное копье, врезалась в ведущий «юнкере». Из его чрева тут же брызнул огонь. Зная, что от бомбардировщика могут полететь обломки, бомбы и накрыть меня, быстро отскакиваю, о чем предупреждаю своего ведомого, чтобы он в спешке не отвернулся в противоположную сторону. Предупреждение излишне: Хохлов уже рядом. К нам пристраивается Коваленко с Султановым, приближается и пара Лазарева. И по-прежнему нас не трогают вражеские истребители. Они в смятении кружатся впереди, очевидно, все еще не поняв, кто же бьет их подзащитных.

Первую волну «юнкерсов» ошеломила наша атака. Потеряв строй, они торопятся освободиться от бомб и разворачиваются насад. Трое из них горят, висят парашютисты. Небо кишит спешащими на запад «лапотниками».

Видимость по горизонту и вниз очень плохая. Пары Коваленко и Лазарева, чтобы не потерять меня, летят ниже. Мы все готовы к новой атаке, но вот беда: не видно второй волны «юнкерсов», а она где-то рядом. Наугад разворачиваемся навстречу ей. А если разойдемся? Нужно подняться выше дымки и взглянуть, где «юнкерсы». Однако это опасно: привлечем на себя истребителей противника, и тогда они свяжут нам руки. Но иного выхода нет. И медлить нельзя. В быстроте — успех.