Под нами бездна

Охранник вынул из кармана прибор с металлическим кольцом, послушно поводил им по груди Федора, по пояснице и ногам.

— Чисто! — доложил и снова вышколенно улыбнулся.

— На всякий случай! — зловеще усмехнувшись, хохотнул Упырь. — Вы с Блудой мужики дурные, вам бы в тюрьме или в психушке сидеть. Да только мне на ваши приколы положить. А теперь слушай сюда! Просрали вы свои жизни, казаки-разбойники! А чего добились? Тунгуса медведь завалил, Аспирин — шизанулся, Графин — спился, Кельсий… Говорят, пропал бесследно. Накрылся… Только под его фамилией в Москве кто-то стишки печатает, — Упарников ехидно ухмыльнулся, подмигнул: — Сел тайком, хи-хи-хи, в поезд «Владивосток — Москва», и поминай как звали! Только вы с Блудой, партизаны долбаные, все еще воюете. Ради чего? Что, народ за двадцать лет переменился? Да еще грязней стал, еще гаже! Ни стрельбой, ни мордобоем его не перевоспитать…

Экономически надо мыслить! Хе-хе-хе! — опять заржал Упырь. — Я, вот, в Штатах побывал, в Австрии, в Канаде, в Германии — где только не был за эти годы! Со знанием говорю — живет на побережье одно дерьмо, которому место на помойке. И вы своими методами… Как и я когда-то… только способствуете тому, чтобы это дерьмо опускалось еще ниже и глубже…

— Что ты такой злой? — спокойно спросил Федор, подавив нервный зевок. — Вроде давно не виделись, не ругались.

— Стреляли осенью! — взорвался Упарь. — Думаешь, не понял, кто меня с иностранцами пугал?

Да я вас до самых печенок знаю!

— Не припомню, — глядя на бывшего товарища немигающими глазами, жестко процедил Федор. — Но даже если так, причем тут народ?

— А ты слушай, может и поймешь… Что на западе, что на востоке, везде, где в территорию вложены большие деньги, никому в голову не придет плевать или бросать окурки и мусор не то что в Байкал — на землю. Деньги делают и закон и культуру. Законы денег так суровы и неукоснительны, что даже те, кто владеет огромными деньгами, стопроцентно предсказуемы и вынуждены жить по законам своих капиталов. И Ксюха, и я, и они, — Упарников кивнул в сторону охранников, — все нормальные люди: нам платят — мы исполняем… Вам ни хрена не платят, а вы из себя хозяев корчите!

— Ты зачем приперся, учить меня жизни? — хмуро перебил бывшего соратника Федор. — То, что мы с Блудой тебе не нравимся, сказал. Еще что?

— Давай выпьем и закусим! — будто закончив важный этап работы, с вожделением придвинулся к столу Упырь и распечатал заграничную бутылку.

— Я водки не пью! — презрительно скривился Федор.

— Выпей вина! А если перешел на кефир, пососи боржоми, закуси икоркой с копченостями. Хихи-хи! На халяву-то все сладенькое, — он бросил в рот пластик балыка.

— Не пес. Не жру с чужих рук, — неприязненно скривился Федор.

— Ты хуже! — вскрикнул Упырь. — Помнишь, волков травили, а все собаки в округе передохли…

Позвать бы мальчиков, кинуть тебя за борт — и концы в воду! До чего ж поганый у нас народец — друг друга жрут, как бормыши, и больше ни на что не способны!.. Кинул бы, жену твою жаль. Ее всегда вспоминаю с чувством благодарности. Слышал — больна?

— А ты не жалей, исцелилась, — прищурился Федор. — В хорошем месте, при уважаемой должности.

— Сбежала? — блеснул глазами бывший товарищ.

— Это ты сбежал! Она ушла!

Упарников раздраженно отодвинул тарелку, вытер руки о салфетку и демонстративно швырнул ее за борт.

— Ты перебил меня. Итак, люди вкладывают большие «бабки» в эти места, в туризм. А это значит, всем ублюдкам, с которыми мы вместе когда-то воевали, — конец! Передохнут. Следовательно, вы здесь больше не нужны. Вариант первый! Вы с Блудой бросаете свое грязное дело, возглавляете прокладку туристских троп, строительство зимовий, хи-хи-хи, в трех уровнях, за что ежемесячно, без всяких задержек, получаете деньги, каких в жизни не видели. Вариант второй. Для особо тупых.

Берите по тысяче сольдов, из чувства моей личной привязанности, и сквозите к папе Карле, вместе со своими черепашками. Заерепенитесь, завтра и этого не дам: вас просто уволят по сокращению штатов и выселят с двухнедельным пособием, за которым ходить будете — годы!

По морю дул свежий ветер, то и дело заворачивая бороду Федора на юго-восток. Потом солнце стало слепить глаза, и борода начала задираться на левое ухо. Сначала он подумал, что катер взял курс на город. Но через некоторое время его дымы показались за кормой. Получалось, что «Ярославец» шел в море, потом развернулся и направился к берегу, почти к исходной точке, скорей всего чуть западней. Это был кордон Блуднова. Не снисходя до того, чтобы вращать головой или о чем-нибудь спрашивать, Федор думал: зачем? Зачем шикарный костюм, стол, выход в море, демонстрация повиновения охранников? Упырь рисовался и комплексовал.

— Ну и как будем делать выбор? — спросил. — Под благородное слово, или нотариально?

— Твоего согласия мне мало, — скривился Упырь, глядя через его плечо на берег. — Ты должен убедить Блуду.

— Убедить в чем? Съехать отсюда или работать под твоим чутким руководством?