Под натиском Града

Виктория заменила, все плохие воспоминая, на мгновения, которые я хочу сохранить в памяти навечно. Все ночи, проведенные с ней, все завтраки и все рассветы, что мы встретили вместе. Она стала моим поводом вернуться к жизни я за это я бесконечно ей благодарен.

В квартире тихо, но я знаю, что Виктория здесь. Я оставляю спортивную сумку и ключи в коридоре и отправляюсь на ее поиски.

Виктория спит на полу спальни, свернувшись калачиком, в окружении исписанных листов бумаги и пустых банок из-под газировки. Она не спала уже несколько дней, и я не удивлен, что она заснула прямо на полу. Эта девушка так много посвящает себя работе, что ей можно только восхищаться. И я, как самый преданный поклонник прочитал все ее книги.

Оторвавшись от любимой, я перевожу взгляд на стену, туда, где прежде была изображена Эйфелева башня. Вспоминаю, как мы с братом ее закрашивали, подготавливая чистый холст для моей новой жизни. Так сказал, Андрей и он оказался прав.

Теперь на стене написаны цитаты из книг. По большей части те, что выбрала Виктория, но некоторые я нашел сам. Одна из них мне нравится больше остальных.

«Жизнь — как фортепиано. Белые клавиши — это любовь и счастье. Черные — горе и печаль. Чтобы услышать настоящую музыку жизни, мы должны коснуться и тех, и других».

Черные клавиши — это мое прошлое, а белое — это мое настоящее рядом с Викторией, которое я намерен превратить в будущее.

Я опускаюсь на колени, и целую Викторию в плечо.

— Проснись, детка, — шепчу я, — Через пару часов прилетает твоя сестра.

Виктория открывает глаза и резко садится.

— Черт, — ругается она, — Который час?

— Почти шесть.

— Как прошла тренировка?

Я убираю ей за ухо, выбившуюся прядь волос.

— Все отлично.

Виктория сонно оглядывает пространство вокруг себя.

— Кажется, у меня сели батарейки.

— Похоже на то, — соглашаюсь я, поднимаясь на ноги, и протягиваю ей руку, — Хочешь есть?

Я помогаю Виктории встать.

— Хочу, но сначала мне нужно в ванную.

Она хочет уйти, но я притягиваю ее к себе и целую в уголок губ.

— Как насчет японского ресторана на набережной и вечерней прогулки?

Виктория прищуривается и сжимает губы, чтобы скрыть улыбку.

— А как же режим?

— Нарушить его ради твоей улыбки — самое идеальное преступление.

И, как я уже однажды говорил: к черту, режим!

***

Ринг.

Свет софитов.

Неистовая публика, которая приветствует мое возвращение.

Я не могу поверить, но это действительно происходит на самом деле.

Виктор Градов вернулся.

И нет ничего более правильного и настоящего, чем это мгновение.

Я обвожу взглядом толпу и нахожу Викторию. Рядом с ней мои родители, брат и ее сестра Валерия со своим женихом Лексом.

Сегодня, впервые за пять лет, я выйду на ринг и буду драться.

И я буду драться, как победитель.

Виктория убедила меня, что я должен вернуться. Я упорно убеждал ее, что и так счастлив, но она сказала, что это неправда.

— Ты никогда не сможешь испытать целостного ощущения счастья, пока в твоей жизни вновь не появится возможность выходить на ринг.

И сейчас я, черт возьми, понимаю, как моя девушка была права. Она видит меня настоящего и чувствует, что мне нужно.

Когда рефери поднимает вверх мою руку, я осознаю, что все, наконец, встало на свои места.

Это мой мир.

Мир, который вернула мне Виктория.

Мир, который я разделю с ней.

С талантливой писательницей, которая стала моим поводом вернуться в жизнь.

Конец