Под наживкой скрывается крючок

Руденко сам однажды стал свидетелем такой расправы, что его позабавило… Алексей приехал к Панаджиотакису в гости на Успение Богородицы в жаркий августовский день. И этот день, который он провел с семьей в гостеприимном доме Сотириадисов, ускользнув от слежки, вспоминал потом с теплым чувством.

Домик в горах, где хоть чуть было прохладнее под слегка подвявшими на солнце листьями виноградных ветвей, накрывавших пологом почти половину двора. Деревянный старый стол, уставленный глиняными плошками со свежей зеленью, салатом, оливками, хлебом, мясом, горячими лукумадес (пышки, пропитанные медом), которые очень любил есть Руденко в сочетании со свежим виноградом.

Кирос опоздал на семейное торжество, приехал уже чуть выпивши и огрызнулся, когда мать упрекнула его за опоздание. Он получил такую оплеуху от отца, что едва не улетел в стену дома.

Десятилетний сын Руденко Мишка испуганно задвинулся за спину матери.

— Вот так, — пытаясь замять неловкость семейной ссоры, по-русски сказал Алексей сыну. — Будешь двойки из школы таскать, отправлю к дяде Панаджиотакису на перевоспитание.

Но, оказывается, никакой ссорой в семье Сотириадис это не считалось. Кирос как ни в чем не бывало сел к столу и общался с Алексеем и его женой, правда, то и дело украдкой потирал побагровевшую щеку…

Это при том, что Кирос руководит собственным офисом операций (Operations Office) и тремя оперативными подразделениями, одно из которых — департамент С, осуществляющий расследование всех серьезных преступлений Кипра. Департамент состоит из регистратуры; оперативного отдела; базы данных по преступлениям; базы данных по оружию; подразделений по борьбе с экономическими преступлениями и по взрывчатым веществам; отделов — культурного наследия, уголовной разведки, по борьбе с торговлей людьми, по борьбе с преступлениями на почве региональной, расовой, религиозной ненависти или вражды, по сбору информации о хулиганстве, по предупреждению и борьбе с семейным насилием и жестоким обращением с детьми, по борьбе с преступлениями, посягающими на интеллектуальную собственность и незаконным игорным бизнесом и некоторых других. Еще два подразделения находятся в подчинении Кироса — Криминалистическая служба (лаборатории и секции) и Служба по контролю за оборотом наркотиков (тесно взаимодействующая с Интерполом, Европолом, ООН и так далее). Вообще, его должность сопоставима с третьим лицом в МВД РФ…

Кирос сидел на капоте своей новенькой серебристой «мазды», крутил солнцезащитные очки за дужку и задумчиво смотрел на сухое пыльное русло реки. Оно почти никогда за последние годы не увлажнялось, даже в дождливые месяцы, хотя вдоль русла живенько росла зелень. Наконец Кирос увидел машину Руденко и взмахнул рукой.

— Может, поедем куда-нибудь? Поедим? — спросил он, подойдя к машине и пригнув голову к опустившему стекло на дверце Алексею. Киприоты любили решать все вопросы за обильной трапезой.

Через пятнадцать минут они сидели в ближайшей таверне и сосредоточенно пили холодный апельсиновый сок.

— Ты помнишь историю с гибелью нашего торгпреда?

— Ну, допустим, — наморщил высокий лоб Кирос. Он с завистью посмотрел на довольно длинные волосы Руденко. — Вот всегда хотел иметь волосы до плеч. У меня ведь они красивые и вьются. — Полицейский провел рукой по коротко стриженной голове. — Сначала отец не разрешал, теперь по службе не положено. У нас только тем, кто под прикрытием работает, разрешают иметь любую прическу и бороду.

— Отращивай усы, — с усмешкой посоветовал Алексей. Он знал, что по уставу полиции усы носить разрешается.

— Да ну тебя! Так что с вашим торгпредом? Он ведь разбился на машине, насколько я помню. Тебя не было на Кипре. Приезжал тот ваш человек Лепш… Лапш…

— Неважно, — отмахнулся Руденко. — Мне нужно бы получить документы по тому делу. Вы ведь все равно проводили какое-то расследование?

— Но ваш посол не разрешил вскрытия и проведения анализов, — почти искренне возразил Кирос.

— Зная твой характер, не поверю, что ты не полюбопытствовал. А где машина торгпреда?

— Тиос[11] Алексис, ты переоцениваешь меня, — лукаво белозубо улыбнулся Кирос. Он достал сигареты и испуганно, по-мальчишески взглянул на Руденко: — Отцу не говори, что я курю. Он сам дымит, а мне не разрешает.

— Ты же взрослый мальчик, — улыбнулся Алексей. — И не называй меня дядей! Это смешно. Мы почти ровесники.

— Ничего смешного, — обиделся парень. — Это, во-первых, из уважения, а во-вторых, отец велел. Кстати, насчет «взрослого мальчика». Все правильно, конечно. Только ты же видел, как он ко мне относится. — Кирос потер шею смущенно. — Для него я всегда мальчишка. У нас, у греков, да и у киприотов, — это традиционно, попробуй старшему что-нибудь поперек сказать…

— И это правильно, — вздохнув, согласился Руденко, вспомнив своего Мишку, который то и дело огрызается и тут же прячется под стальное крылышко матери от гнева отца. — Так что с машиной?

Обычно машины дипломатов, попавших в ДТП, ставили во дворе посольства. Но по приезде из отпуска, Алексей не увидел разбитой машины торгпреда.