Под небом чужой звезды

Алина больше года не встречалась с Артемом и старалась не думать о нем, но что было делать со снами, в которых неизменно всплывало его манящее, улыбающееся лицо с греющими душу темными глазами. Алина готова была занять себя чем угодно, только бы не думать об Арчи. Она из добровольной затворницы превратилась в общественно активную женщину, много занималась музыкой, наняла учителя по игре на гитаре и, спустя полгода занятий, записала свой первый альбом. Естественно, автором музыки и слов был Олег. Алина искренне восхищалась его талантом поэта и композитора, не понимая, ради какого такого коммерческого будущего можно пренебречь данным свыше даром и посвятить свою жизнь скучным, хотя и материально окупаемым вещам, вроде инвестирования архитектурных проектов.

Кроме того, Алина, вспомнив молодость, занималась танцами, регулярно ходила на каток, а еще увлеклась синхронным плаванием. Жизнь по принципу: «ни минуты свободного времени», хоть на какое-то время спасала от мыслей об Артеме. Олег удивился произошедшей с женой переменой, но такой, активной, с лихорадочно блестевшими глазами, Алина ему намного больше нравилась, чем когда она была в депрессивно-подавленном состоянии. С Алиной ему стало по-настоящему интересно общаться. Она горела, как свеча, не задумываясь над тем, что от нее останется назавтра, да и нужно ли ей это завтра без Артема. В ее ушах до сих пор звучали ножом режущие слова Артема:

– Мы обязаны расстаться. У каждого из нас есть семья и мы не должны оскорблять наших родных своей порочной связью. Нам больше не нужно встречаться, никогда! Забудь меня! Иди своей дорогой!

– Ты меня разлюбил, Арчи? – спросила тогда Алина.

– Да, разлюбил, – ответил Артем, хотя готов был отрезать себе язык за эти лживые слова, насмерть ранящие сердце возлюбленной, как и его собственное.

Алина тогда ничего не ответила и молча ушла, мечтая в этот же день умереть. Она месяц пролежала лицом к стене, не желая никого видеть, ни мужа, ни ребенка, ни мать. Никого вокруг словно не было, только мертвый вакуум, в котором невозможно было дышать от боли. Умные доктора пришли к выводу, что это постродовая депрессия.

На ноги Алину сумела поставить, как это ни странно, мама Олега. Раиса Анатольевна сразу догадалась, что чувствует ее невестка, порвав с любовником. Она просто подошла к безучастно лежащей на кровати Алине, присела к ней на кровать и протянула к ее лицу руку, запястьем вверх. На руке красовался глубокий след от пореза.

– Как думаешь, что это? – спросила Раиса, с жалостью глядя на умирающую от разбитого сердца Алину.

– Салатик неудачно порезали? – цинично хмыкнув, предположила Алина.

– Почти угадала. Салатик звали Дмитрием. Мы со школьных лет были неразлучны и, казалось, никто на всем свете никогда никого не любил так, как мы с Димой любили друг друга. Я ждала ребенка, мы собирались пожениться и были нереально счастливы. Наверное, слишком счастливы, настолько, что кто-то там, наверху нам сильно позавидовал. Я на беду захотела, чтобы наша свадьба состоялась обязательно у моря. Мы оба жили в Новороссийске. Решено было поставить на берегу моря большой шатер. Дима вместе с моим отцом возился с проводкой, чтобы в праздничный день наш шатер засверкал разноцветной иллюминацией. В чем они ошиблись, я не знаю, но произошло замыкание. Шатер загорелся и обрушился на Диму с папой. Их пытались спасти, но оба погибли в огне. Это было жуткое зрелище! Ты понимаешь, что я тогда чувствовала?! – спросила Раиса, тыльной стороной руки смахнув подло выползшие из глаз слезы. – Я, естественно, винила во всем себя. Мама Димы, как и моя собственная мать, тоже обвинили во всем меня с моими нездоровыми романтическими фантазиями, приведшими к двойной трагедии.

– О, Боже! – прошептала ошеломленная Алина.

– Боюсь, Богу нет до нас дела или он большой шутник! – жестко ответила Раиса.

– Олег от вашего возлюбленного Димы? – спросила Алина, сев на кровать и взяв свекровь за руку.

Она провела пальцами по выпуклой линии на ее запястье, с удивлением глядя на эту сильную женщину с кровоточащим сердцем, о существовании которого многие вообще не подозревают.

– Нет! Олег сын Германа. Ребенка Димы я потеряла. Нервы, наверное, – печально произнесла Раиса. – После похорон папы и Димы я собрала свои вещи в маленький чемоданчик и уехала в Ростов. Там жила моя прабабушка. Я была тогда так молода! Примерно, как ты сейчас. Помню, я все время плакала, а в одну из ночей проснулась от нестерпимой боли в луже крови. Вот тогда я по-настоящему захотела умереть, если не сумела даже сохранить ребенка Димы. Я пошла на берег Дона и вошла в воду с острым ножом в руках. Зачем меня спасли, я не знаю. Наверное, моя жизнь кому-то была нужна или это еще одна жестокая шутка Бога. Не знаю…