Под ногами троллей

На самом деле Аррен уже как-то бывала на Остовах Пряностей — просто с другой, восточной стороны. Удивительное место были эти острова! Все поросли джунглями, а жили на них племена — эбонитово-чёрные, как Харат — но дикие, совсем дикие. Они торговали громадными птичьими яйцами, фруктами, жемчугом, и даже — жёнами. У жён были кольца в носу и узор из крохотных шрамов на груди; и они ровным счетом не имели ничего против того, чтобы служить разменной монетой. Матросы «Клыка» такой товар не покупали; однако Аррен знала, что другие торговцы охотно скупают «чёрную кость» — и продают, на рабских рынках Тартааша, Хараана.

Спустили лодку; на этот раз на корабле за старшего остался Фошвард. В лодку сели Боргольд, Лас, Жувр и ещё пяток матросов; нашлось местечко и для Аррен. Они проплыли между двумя галеасами и пришвартовались на причале, старом и засаленном, но ещё вполне крепком.

Как ни странно, но за всё это время Аррен ни разу не побывала в Западных странах; они всё больше плавали по Южным Морям, среди островов меднотелых, красноликих и даже четвероруких народов. И теперь она во все глаза смотрела на сложенную из тёсанных камней башню, нависающую над головами у самой воды. У строения был угрюмый, какой-то даже «драматический вид»: ей бы очень подошли, для декора, вороньи гнёзда в стропилах, а также страшные, кровавые истории. От башни тянулась длинная стена; однако, спустя футов триста, она обрывалась — кладка разрушилась, часть стены рухнула и выглядела нелепо.

Восходящее солнце обливало стену своим теплом; и серый, невзрачный камень поблёскивал, словно покрытый тонкой, невесомой плёнкой позолоты.

Зато народ!

Народ на пристани были таким привычно, обыкновенно островным, был так похож на знакомых Аррен келарденцев, что на какое-то мгновение она даже обманулась — ей показалось, будто в толпе мелькнула спина толстушки Жижи. Сердце тут же кольнуло острой иглой, и она, затаив дыхание, перешагнула плетёные кранцы.

— Великий Лев! — вырвалось у неё.

И даже пахло здесь точь-в-точь как в Келардене. Рыбой, что солили прямо на пристани, свежей выпечкой, человеческим потом и струганным деревом. Ну и коровьим навозом, конечно, не без этого. Разве что чужеземного народа было побольше — то и дело мелькали полосатые халаты и пёстрые головные платки. Рабочий и торговый люд суетился, бранился и торопился куда-то — по своим делам.

И только одна Аррен застыла, как зачарованная, не в силах ступить и шагу.

— Эй, ну чего ты? — удивился Жувр. — Пошли, нам ещё к герцогу, засвидетельствовать своё прибытие.

Они протолкались через площадь, и направились к той самой башне — только не со стороны моря (там она стояла на краю скал), а со двора. По дороге Аррен заметила, что на неё смотрят — так, как смотрели бы на симпатичную островитянку, а не на диковинную чужеземку — и это тоже было щекочуще приятно, немножко страшно и до невозможности странно.

На краю базара нищий поднял шапку, умоляя её о монете; и она вдруг, смилостившись, дала. Не веря своим глазам, он попробовал кругляш на зуб, а затем поднялся (оказалось, что у него есть ноги, которых до этого не наблюдалось) и заковылял к ближайшей лавке — прикупить бражки.

Рынок будто догонял Аррен возгласами:

— Красавица, красавица, купи виноград! В твоих устах растаять, он, вправду, будет рад!

Арен поморщилась, однако следующие вирши были ещё почище:

— Не прячь улыбку! Отведай рыбку! Всё за монету! Отведай эту!

А в башню было не так-то просто попасть. Аррен в книгах читала, что проход к башне обычно расчищается от леса на полёт стрелы; а сама башня окружается рвом. Но тут всё было совсем не так. Единственный проход лежал через дворики — множество узких двориков, втиснутых между высокими домами, лежащими в тени — небо над головами плотно заплетал виноград. И Аррен подумала, что это куда лучше рва — ведь из окон можно обстреливать всех нежеланных гостей.

Впрочем, Остров Башни был мирной игрушечной землёй — кому здесь на кого нападать?

Наконец, они добрались до ворот башни — они были массивные, дубовые, но только вот сняты с петель и стояли, прислонённые к стене. Над ними возились мастеровые — очевидно, меняли доски, покрывали воском или делали нечто иное, Аррен непонятное.

У тёмного арочного прохода стояли стражники: один дремал, опираясь о кладку, а два других лениво играли в кости. Судя по всему, тот, что слева, лысый и с брюшком, проигрывал; он часто утирал лоб вышитым платком. Слева, худющий и похожий на крысу, азартно встряхивал стаканчиком и уговаривал сыграть ещё.

При виде моряков, стражник с лысиной облегчённо встрепенулся и попытался перекрыть проход копьём. Копьё выскользнуло из потной руки и покатилось по камням.

— Кхе, кхе, — сказал служака. — Однако, скажите, кто вы и зачем идёте к герцогу Даниэлю?

Боргольд вытащил из-за пазухи свиток и какую-то бляху; показал восковую печать.

— Мы к его светлейшеству, зарегистрировать прибытие. Корабль «Клык Льва», гукер, по торговым делам.

— Вона оно что, — сказал лысый. — Ну дык того, он опочивает. Жара, через ногу осьминога!

Жувр выразительно поднял бровь.