Под опекой

– Формально – да. Но ты можешь и дальше звать меня опекуном, – Владимир старательно поддерживал спокойно-добродушный тон. По его лицу или голосу трудно было определить, надоела ли ему чужая девочка. В принципе он мог в любую минуту отправить ее в свободное плавание. И тогда Таня уж точно потонет в своих болезненных фантазиях, распущенные нимфы обратятся в кровожадных вампиров. – Я даже могу удочерить тебя, если хочешь, – неожиданно прибавил Широков.

Таня чуть не выжала тормоз и не кувыркнулась вперед от удивления. Уж этого в подобную минуту она никак не ожидала. Неужели Владимир всю оставшуюся жизнь хочет выслушивать ее возмущения по поводу современной рекламы и ее разлагающего влияния на несозревшие умы? Таня ответила не сразу.

– Раньше я не чувствовала подобного, но сейчас я ощущаю, будто мне на свете выделено слишком мало места – некуда наступить, – в голосе Крапивиной слышалась неуверенность, словно она просила о помощи, не надеясь, что ей действительно помогут. Тане тесно, она задыхается. Два велосипеда съехали на малолюдную дорогу. Крутить педали стало тяжелее, из-под колес ушел асфальт.

– Переключайся на первую скорость, – посоветовал ей Владимир. Его сдержанно-нравоучительный тон гуру придавал каждой его реплике неисчерпаемые смыслы.

– Я специально оставляю третью, – откликнулась девочка, упираясь в педали и работая всем корпусом. – Чтобы ноги тренировать, – в собственных словах Таня тоже почувствовала некий скрытый смысл, который она не вкладывала изначально.

Девочка смотрела по сторонам. Верхушки деревьев сотрясались в беспорядочной пляске. В вышине было ветрено. А вокруг велосипедистов, напротив, царила тишина. Легкие листья и пух не скользили по дороге. Таня вглядывалась в природу в поисках ответов. Она, несмотря на пережитые трудности, верила в мировую справедливость и в то, что всему на свете есть прямое объяснение.

Крапивина запуталась, но вот-вот вселенная подаст ей знак, укажет на спрятанную дверь в лабиринте. Но выход все никак не появлялся. Таня чувствовала себя разрываемой между двумя полюсами: с одной стороны – благородные декабристки, с другой – сочные рекламные чаровницы с гадючьими языками. Крапивина не хотела ответственности первых и унижения вторых. Разве не существует промежутка, где с тебя не просят быть воительницей, спасительницей или взрывной красоткой, глупой блондинкой – а можно быть просто Таней Крапивиной.

Оглядываясь на известное ей по школьным хрестоматиям прошлое, девочка не находила за своей спиной опоры. Татьяна Ларина, тургеневские девушки, некрасовские женщины, работницы Чернышевского – Крапивина не чувствовала себя ни одной из них. Прекрасные образы манили ее, они были словно воронки на море, в глубине которых блестит затонувшее золото и кораллы. Подплыв слишком близко, назад можно не вернуться. После знакомства с «Евгением Онегиным» хочется изъясняться онегинскими строфами, после встречи с «Мертвыми душами» – сложными гоголевскими предложениями. Но это все обращается в искусственную паутину, кукольный театр, когда вновь сталкиваешься с реальностью.

Таня пыталась удержаться в этой реальности, но привлекательные образы манили обратно в гениальные художественные миры, прочь от вульгарной действительности. Тем более, действительность пугала Крапивину все больше по мере взросления. Таня видела и против воли впитывала новые образцы поведения для девочек ее возраста. Диснеевские мультфильмы или реалити-шоу в духе «Беременна в 16» – все свидетельствовало о том, что скоро ей предстоит некий судьбоносный выбор: спасение королевства или трудности преждевременного взросления. Постепенно в голове Тани складывалось представление о том, что если она до совершеннолетия не совершит громкого поступка, не отведет метеорит от Земли или не исполнит древнее пророчество, то превратится в одномерную девушку с рекламных щитов.

Вот эта девушка выбирает обои, а вот – тени для век. Каждая из поставленных задач занимает все ее внимание. Вот она выражает удивление по поводу новых скидок, а сейчас таращит глаза от ужаса, узнав, что магазин ликвидируют.

Таня Крапивина не находила за своей спиной такой же Тани Крапивиной, примера для подражания, на который могла ровняться. Она по правде была бездомной сироткой. Ее связь с миром обеспечивал опекун, чужое лицо. Таня остро переживала свою непричастность к судьбе Владимира, единственного человека, который заботился о ней. Они не настоящая семья, а случайно встретившиеся незнакомцы, два метеора с разных сторон небосвода. Огромные пространства пустоты вокруг них угнетали девочку.

Но предложение Широкова также несколько напугало и ошарашило Татьяну. Она не знала, имеет ли право соглашаться. Пока между ними сохраняется узаконенная дистанция: разные фамилии, разное наследство. Достигнув совершеннолетия, Таня сможет потребовать в собственное пользование родительскую двухкомнатную квартиру, которая сейчас сдается. Но при этом без особого распоряжения в завещании Крапивина не вправе претендовать на имущество Владимира. Он ей никто, просто заботливый попечитель.