Под перекрёстным огнём. Том 2

Жест. Ещё один. Гортензия поднялась и что-то в три приёма продемонстрировала группе на сцене. Изабелла лишь поняла, что какие-то элементы, числительные, взяты из сигнальной системы имперского спецназа, но только это. Группа же будто только того и ждала, заиграла классическое аргентинское танго. Но самое странное произошло здесь, в зале — люди при виде её жестов начали быстро освобождать танцпол, словно зная, что сейчас начнётся. Словно у присутствующих гурманов сработал условный рефлекс на освобождение площадки, как у собаки Павлова. Не постоянных же гостей заведения с танцпола выпроваживали те, кто в теме, что-то объясняя на ухо, кивая в сторону их стойки.

Наконец, вступление окончилось, и Зорро, сделав несколько красивых разворотов на месте, неспешным шагом двинулся ей навстречу.

— Твой выход! И смотри не опозорь мои седины! — услышала Бэль шепот подруги… И это последнее, что она осознанно в тот день запомнила. Её тело отдалось ритму, а душа — эмоциям. Она хотела убить, удавить этого гада! Но хотела и броситься на шею и расцеловать. И не знала, что сделать первее — расцеловать, а потом убить, или наоборот? И простое, но ОЧЕНЬ энергичное танго давало паузу разобраться, что же именно ей на самом деле хочется.

* * *

Первоначально я хотел устроить встречу в том самом кабаке, где мы танцевали в первый раз. Это было бы символично, и вообще круто. Но передумал. И дело не в том, что её там узнали (иначе бы в жизни не дали нам золотые карточки посетителей) и узнают ещё раз — а это проблемы с безопасностью. Нет, мне надо было всё очень тщательно продумать и подготовить — как можно сделать только на своей, а не пусть даже арендованной, но чужой территории.

Своя… Почему-то этот клуб воспринимается своим без кавычек. Наверное потому, что приложил руку к его интерьеру. Не так много, но это на настроении посетителей и доходах почувствовалось. Пабло, управляющий Гортензии, своё дело знает — нанял в своё время отличных дизайнеров и первоклассно всё организовал — тут при всём желании поле деятельности небольшое. Но тем не менее, он не бог.

Для начала я поработал по просьбе Гортензии со звуком. И это закономерно, когда у тебя в подвале стоит несколько машин с концертным музыкальным оборудованием, возвращать которое ты отчего-то передумала, почему бы не попросить друга посмотреть «дыры» в звучании сторонним незамыленным глазом?

…Инструменты. Для них эпопея с моей вендеттой не закончилась. Гортензия подумала-подумала, и не стала возвращать их Пако, как мы изначально договорились. Ведь если вернёт, тот перечислит в ответ деньги (за вычетом комиссии), которые так же по инстанции придётся возвращать Фернандо, её куратору от имперской разведки. Она, её императорское высочество, ничего с этой афёры не получит, кроме морального удовлетворения, что участвовала в некой акции и была полезной. Но одним моральным удовлетворением в наши дни сыт не будешь — она фактически беженка, эмигрантка (не надо подробностей, они мало кому интересны), и у неё каждый центаво на счету! А если нет денег… То можетвернуть инструменты. Нет, а что — прилетайте, ребята, забирайте…

Вот-вот, инструменты, пусть и качественные (что им в плюс), пусть и бывшие в употреблении (тоже можно записать в плюс — точно знаешь как они ведут себя в работе), Фернандо не нужны и даром. Как и всей курируемой им организации. И требовать что-либо с сестры его императорское высочество не будет — для него десяток миллионов империалов — не деньги. Ручаюсь, он уже забыл, что такие существовали, их уже списали на оперативные расходы.

И в таком раскладе я тоже никому ничего не должен. «Да, ребят, вы дали деньги в трудную минуту, помогли моей заднице совершить некое деяние… Но у вас остался результат моей операции, сдача! Ах не у вас, у её высочества?.. Так это же ВАША принцесса, ВАШЕГО дома — какие ко мне претензии?»

В общем, у всех профит, включая саму имперскую разведку. Угу, наладили со мной небольшой, но мост — на будущее. Жизнь интересная штука. А значит, пользоваться всем этим добром можно с совершенно спокойной совестью.

…Я отнёсся к довольно беглой просьбе со всей серьёзностью, несколько дней ходил сам не свой, прокручивая анализ в голове. И выдал результат: в клубе играют хорошо, но не максимально хорошо, с огрехами. Которых за те деньги, что платят музыкантам и дизайнерам, быть не должно. Я не говорю, что уникум, ни в коем случае — Цветочек и сама пришла бы к такому выводу, как хозяйка. Но через время, как только втянулась бы в венерианские реалии. Я просто сэкономил ей несколько месяцев (и тысяч империалов).

Пабло хороший управляющий. При нём клуб не работал в убыток, деньги Земных Веласкесов не улетали в трубу — а для них было важно только это. Но во многих мелочах, где можно сэкономить, он экономить и не думал — ведь финансирование клуба не ограничено, тот в любом случае остался бы на плаву. Так зачем экономить в принципе? Теперь же сеньора де Росарио будет вынуждена жить «на свои», финансирование её урежут до минимума… И лучше из этих «своих» выжать максимум.