Под перекрёстным огнём. Том 2

Есть, контакт. Гортензия «засветила» меня, после чего начала подавать своим условные сигналы старта представления. Бэль… Пылала. Глаза её лучились от ненависти и желания убить. Но ещё больше они светились от удовлетворения, что ЭТО наконец произошло, всё самое сложное позади.

Действительно, самое сложное позади. Я тоже чувствовал ЭТО — необузданную эмоцию удовлетворения. Да, я как и прежде боялся, страшился разговора с нею, страшился нашей встречи и её последствий. Но больше не собирался падать со стульев. Я был счастлив, что, наконец, мы расставим все точки над «ё», и что бы ни было дальше, эта страница останется в прошлом. Страница моего позора и самоунижения.

Есть, музыка пошла. Я покрутился на месте, покрасовался перед публикой — большинство людей в толпе были завсегдатаями и не раз уже видели наши показательные репетиции с Гортензией. Двинулся вперёд. Дорожка, перебор ногами, ещё крутануться. И ещё дорожка. Вытянуть руку, словно приглашая на бой. Я приближался к Изабелле не напрямую, а словно парусник прошлого навстречу ветру, то есть галсами, под углом. Много движений, большой периметр охвата танцпола… И главное, время для неё привыкнуть и втянуться, понять правила сегодняшней игры. Ведь в любой игре есть правила.

Кажется, с последним получилось — вникла. Не с лёту, ей потребовалось около полуминуты, но зато потратила она их с пользой — полностью поняла, что будет происходить и что от неё требуется. И на очередной максимум, пик льющейся со всех сторон мелодии, тоже резко крутанулась вокруг оси, заставляя невесомое платье прикинуться сильно выгнутой параболой, и пошла в атаку.

Да, это была именно атака — слишком свирепое было у неё выражение лица. Но атака артистическая — она выражала танцембурлящие эмоции, как и требуется истинной дочери Терпсихоры. Пик накала в зале этим выпадом достиг максимума; люди поняли, что сегодня будет не обычная репетиция на грани, а битва, как когда-то давно… Сколько времени назад? Многие тот танец до сих пор помнят. И как изюминка, эту битву будет вести тоже Веласкес, младшая сестра девушки, сражавшейся тогда.

Бэль ничего не знала про сестру, но настрой зала чувствовала великолепно. Настолько, что я вдруг посмотрел на неё другими глазами. Как тогда сказала Гортензия, кому-то в контрас кулаками махать, кому-то государством управлять, а кому-то на танцполе выступать? Но вот выступать, чтоб добиться чего-то в жизни, чтоб тебя не съели — это одно, а выступать по призванию… Совершенно иное!

Бэль — актриса. Талант сама в себе. Она не побеждала в имперском конкурсе, как некоторые, и скорее всего не считается профессионалом, но любитель такого уровня, что многие профи будут рыдать в уголке от зависти. Она чувствует музыку, чувствует каждый бит; чувствует тело — и своё, и партнёра. И главное, великолепно ориентируется в настроениях зала! Она не просто танцовщица, как большинство местных. Она именно актриса — семейке Веласкес повезло с творческими генами. А значит, мы будем работать на зал, делать шоу… Попутно занимаясь такой мелочью, как личные проблемы.

Итак, разъярённая Бэль двинулась мне навстречу. Но двинулась так же, как и я, галсом по касательной, и наши курсы оказались параллельными и противонаправленными. Мы как бы проскочили друг друга! Поворот, оценка положения… И два новых галса. И тоже по касательной.

Расстояние между нами сократилось, но на дистанцию «полного контакта» не вышли. Что ж, снова поворот, и её, и мой, её платье снова взлетело колоколом… И снова два галса по касательной.

Наконец, мы оказались в полутора метрах друг от друга. И тут вновь вмешалась кавалерия. Видимо, Гортензия, которая в душе не столько актриса, сколько режиссёр, подала ребятам какой-то знак, ибо музыка на пару секунд смолкла, а затем… Заиграло танго. Но не классика, а нечто жгучее и до невозможности быстрое, боевое. То, под что работать только на сверхскорости — только тогда есть шанс успеть. Вот паршивка, не зря с ними шушукалась! Да и ребята хороши — всё обсудили, обговорили, утвердили… Шкуры продажные!

Во время паузы Бэль хотела задать мне какой-то вопрос, даже успела открыть рот… Но заигравший драйв перебил её. Я же, надрессированный экстремальными тренировками, рефлекторно пошел в атаку, притянул её к себе, и закрутил.

— Сеньорита, вы божественны! — успел шепнуть вскользь в ухо, когда ставил на место. — Вы — моя снежная королева, и сегодня я заставлю вас растаять от жара своего тепла!

— Вы не забываетесь, Зорро? — сверкнули её глаза. Да, убить хочет, но игра принята. Новая волна музыки и драйва, и я вновь пошел в атаку, вначале закружив её, потом отпустив. Бэль снова крутанулась вокруг оси, сделала несколько энергичных движений… И начала свою игру, свой хоровод вокруг меня.

Что это было? Как описать словами? Не знаю. Это были эмоции, возведённые в степень наших умений. Она пылала от захлестнувших смешанных чувств и жаждала выплеснуть то, что творилось в душе, на меня. Я же не хотел уступать.