Под подошвой неба (СИ)

Маргарита поднимает голову, растягивает губы в довольной улыбке, но не отвлекается от серьёзной работы. Закрашивает нарисованную на чужой руке бабочку, от усердия прикусив кончик языка.

— Чо?

Дид сонно моргает, нехотя поворачивается. Модест щёлкает его по виску, заставляя положить голову обратно себе на плечо. Дид морщится.

— Спи, — отмахивается Модест и кивает на рисующую на его руке Маргариту. — Потом заценишь.

Колпачок защелкивается, и Маргарита отодвигается назад, чтобы рассмотреть собственное творение получше. Вечер напал на двор внезапно, и бабочек с ящерками можно разглядеть только под тусклым светом фонаря у лавочки. Модест с любопытством покрутил перед рукой перед глазами.

Вечер всегда проходит быстрее, когда меньше всего хочешь, чтобы он заканчивался.

Марго затаивает дыхание, ожидая, что скажет Модест. Он ждал, пока она закончит рисовать, слишком молчаливо для взрослого. А по своему крошечному опыту она знает, что взрослые обычно на такую ерунду время тратить не хотят.

— За-ме-ча-тель-но, — выносит вердикт он.

Маргарита вспоминает, что для здоровья очень полезно дышать, и торопливо выдыхает. Встаёт на колени на неудобной скамейке и цепляется пальцами в плечо Модеста.

— Замечательно? Не шутишь?

Модест в ответ улыбается, и улыбка в мягком свете фонаря кажется Маргарите очень-очень тёплой.

— Надо было сразу к тебе идти, — замечает Модест. — Сэкономил бы несколько косарей.

Маргарита довольно взвизгивает, чем опять будит дремлющего рядом Дида. Тот косится на расплывающуюся перед ним Марго, заторможенно кивает, выражая полную солидарность со словами Мода в чём бы там ни было, и снова закрывает глаза.

Маргариту саму уже скоро спать позовут. Спать она любит, сны же интересные. Просто не всегда хочется, особенно когда снаружи куда интереснее. Но ей нельзя, а вот взрослым почему-то всегда можно не спать, даже если они спать хотят. Несправедливость детства, она такая.

Марго ёжится при мысли о слишком уж быстро сгустившемся вечере.

Модест чуть хмурится, замечая и воспринимая по-своему. Взрослые всё по-своему воспринимают, зато им можно не спать.

Но они этому, дураки, не радуются.

Модест подталкивает Дида, вынуждая его терпеливо шататься, и стягивает тёплую толстовку.

— На, а то простынешь ещё, — говорит он и, одернув футболку, протягивает толстовку Марго.

Дид, как только удобное плечо снова замерло на месте, снова укладывает на него голову.

— А ты не замёлзнешь? — виновато спрашивает Маргарита, копошась в капюшоне и путаясь в рукавах. Приятно, конечно, но ведь ей же совсем-совсем не было холодно!

— Я никогда не мёрзну, — заверяет её Модест. — И так я лучше вижу свои новенькие татуировки.

На этих словах он поднимает обе разрисованные до последнего миллиметра руки и с довольной ухмылкой их рассматривает.

— Тебе нлавится? — с надеждой спрашивает Марго.

Вообще-то она видит, что нравится. Просто услышать это тоже не помешало бы.

— Очень, — к её радости говорит Модест. — Профессионализм не скроешь, опыт не пропьешь. На сестре тренировалась?

Маргарита тут же опускает голову и поджимает губы.

— Аня не разлешает, — делится она и тяжко вздыхает.

Модест виновато улыбается.

— Ну не все же любят татуировки, — справедливо замечает он, оправдывая в глазах ребёнка старшую сестру.

И, хитро сощурив глаза, забирает из перепачканных чёрными черточками ладошек фломастер. Зубами открывает колпачок. Маргарита радостно ахает и закатывает длиннющий рукав.

Довольно улыбается, по-детски забывая детские обиды, и протягивает руку вперёд, с замиранием сердца глядя на появляющиеся из-под фломастера загогулинки.

Густой вечер отступает, уступив место тёплому свету фонаря.

========== 6. О почерке врачей (постканон) ==========

Дид пытается поймать соскальзывающие с вилки лапшинки и досадливо морщит нос. Попытки тщетны: дошик с плеском падает в дошик. Дид вытирает закапанный подбородок рукой и поднимает глаза на вошедшего в комнату Модеста.

— Забыл поломать лапшу, прежде чем залил кипятком, — делится Дид и щедро протягивает тарелку. — Но всё равно съедобно, на.

Модест глядит сонно, и Дид только сейчас замечает, что он как-то странно покачивается. Поморщившись, Модест переводит взгляд на лежащую рядом с Дидом подушку и показывает на неё.

— Не возражаешь? — спрашивает он.

Дид честно мотает головой, не уверенный, против чего именно он не возражает. И едва успевает отставить в сторону тарелку, когда Мод, передвинув подушку ему на колени, падает на диван рядом. Падает обессиленно, но с таким талантливым трагизмом, что от зависти зеленеют все поступившие, в отличие от него, в театралку.

— Хреново те? — догадывается Дид и наклоняется, чтобы поставить тарелку с дошиком на пол.

Главное потом не встать резко и не наступить в неё, засмотревшись на тёмные круги перед глазами.

— Мхм, — соглашается с диагнозом квалифицированного врача Модест и зарывается лицом в подушку, чтобы не видеть раздражающий включённый свет.