Под покровом небес

Она поспешила к койке и вновь накрыла его. Но укутать его как следует не представлялось возможным. Она смерила ему температуру: та немного упала.

— У меня болит спина от этой кровати, — внезапно сказал он, немного задыхаясь. Кит отступила на шаг и обследовала койку; в самом деле, между головой и ногами пружины заметно провисали.

— Мы исправим это чуть погодя, — сказала она. — А теперь будь паинькой и не раскрывайся.

Он с упреком посмотрел на нее.

— Не сюсюкай со мной, — сказал он. — Я еще не впал в детство.

— Наверное, это происходит само собой, когда люди больны, — сказала она с неловким смешком. — Прости.

Он по-прежнему смотрел на нее.

— Не надо со мной нянчиться, — медленно выговорил он. После чего закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Арабу, который принес матрас, она велела привести еще одного человека. Вдвоем они приподняли Порта и переложили его на расстеленный на полу матрас. Затем она попросила их перенести часть чемоданов на койку. Арабы ушли.

— А где ты будешь спать? — спросил Порт.

— На полу, рядом с тобой, — сказала она.

Больше он ее ни о чем не спрашивал. Она дала ему таблетки и сказала:

— А теперь поспи.

Она вышла из комнаты и пошла к воротам, где попыталась завязать разговор с часовыми; те не понимали по-французски и в ответ повторяли только одно: «Non, m'si». Пока она жестами старалась им втолковать, что ей нужно, на пороге расположенной поблизости двери появился капитан Бруссар и с подозрением на нее посмотрел.

— Вам что-нибудь нужно, мадам? — спросил он.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь пошел со мной на базар и помог купить мне одеяла, — сказала Кит.

— Ah, je regrette, madame[75], — сказал он. — Здесь в гарнизоне нет никого, кто мог бы оказать вам эту услугу, а идти одной я бы не советовал. Но если хотите, я могу прислать вам одеяла из своей казармы.

Кит рассыпалась в благодарностях. Она вернулась во двор и на мгновение замерла, глядя на дверь комнаты; ей не хотелось входить. «Это тюрьма, — подумала она. — И как долго продлится мое заточение? Одному Богу известно». Она вошла внутрь, села на стоявший возле двери чемодан и уставилась в пол. Потом встала, открыла сумочку, достала толстый французский роман, который купила перед отъездом в Бусиф, и попыталась читать. Дойдя до пятидесятой страницы, она услышала во дворе чьи-то шаги. Это был молодой французский солдат, принесший три одеяла из верблюжьей шерсти. Думая пригласить его зайти внутрь, она поднялась и вышла ему навстречу со словами: «Ah, merci. Comme vous êtes aimable!»[76] Но он остановился на пороге, безмолвно протянув ей одеяла. Она взяла их и положила на пол у своих ног. Когда она подняла голову, он уже повернулся и зашагал прочь. Она проводила его взглядом, несколько озадаченная его поведением, а потом стала собирать различные разрозненные предметы своего гардероба, которые можно было бы подложить под одеяла в качестве подстилки. Наконец она соорудила себе постель, а когда легла, то была приятно удивлена ее удобством. Внезапно она почувствовала непреодолимое желание спать. До того как она должна будет дать Порту очередную порцию лекарства, у нее еще имелось в запасе полтора часа. Она закрыла глаза и на какой-то миг очутилась в кузове грузовика, который вез ее из Эль-Гайи в Сбу. Ощущение движения убаюкало ее, и она мгновенно заснула.

Ее разбудило чувство, будто что-то коснулось ее лица. Приподнявшись, она увидела, что вокруг темно и кто-то ходит по комнате.

— Порт! — крикнула она.

Раздался женский голос:

— Voici mangi, madame[77].

Женщина стояла прямо над ней. Кто-то бесшумно прошел через двор с карбидной лампой. Это был мальчик, он подошел к двери, заглянул внутрь и поставил лампу на пол. Кит подняла голову и увидела пожилую женщину крупного сложения со все еще красивыми глазами. «Это Зина», — подумала она и позвала ее по имени. Женщина улыбнулась и, нагнувшись, поставила поднос на пол возле ее постели. После чего вышла.

Кормить Порта было делом нелегким: большая часть супа проливалась мимо, стекая вниз по подбородку и шее.

— Может быть, завтра ты сможешь есть сидя, — сказала она и вытерла ему рот платком.

— Может быть, — слабым голосом сказал он.

— Боже мой! — вскричала она.

Она проспала; ему давно уже следовало принять лекарство. Она дала ему таблетки и заставила запить их глотком тепловатой воды. Он скривился.

— Вода, — сказал он.

Она понюхала графин. Тот вонял хлоркой. По ошибке она бросила в воду двойную дозу.

— Ничего страшного, — сказала она.