Под покровом небес

Вечером он пришел. Как только он появился в дверях и сделал черной женщине знак выйти, Кит вскочила и, пробежав по комнате, истерически бросилась ему на грудь. Улыбаясь, он отнес ее обратно в кровать, по пути методично снимая с нее одежду и украшения. Когда она лежала перед ним обнаженная, белая-белая и с глазами, будто подернутыми пленкой, он склонился над ней и начал кормить сластями изо рта в рот. Схватив конфетку, она то и дело пыталась поймать губами его губы, но он всякий раз опережал ее, успевая отстраниться. Так он дразнил бы ее очень долго, но в конце концов она с протяжным криком откинулась на подушки и замерла в неподвижности. Весь сияя, он отбросил конфеты в сторону и покрыл ее простертое тело поцелуями. Когда она пришла в себя, в комнате было темно, а он лежал рядом и крепко спал. После этого он стал иногда оставлять ее одну на два дня кряду. А потом принимался дразнить и дразнил так долго, что она, крича, бросалась на него с кулаками. Но все равно с нетерпением ждала следующей такой же невыносимой интерлюдии, каждая из которых приводила ее в возбуждение, изгоняющее из сознания все другие чувства.

Наконец настал вечер, когда черная женщина принесла ей кислое питье без всякого повода или просьбы с ее стороны и встала над душой, строго следя за тем, как она пьет. Пустой стакан Кит отдала с упавшим сердцем. Значит, Белькассим не придет. Не пришел он и на следующий день. Пять ночей подряд ей давали это снадобье, и каждый раз его кислый вкус ей казался крепче. Дни она теперь проводила в лихорадочном ступоре, вставая, только чтобы съесть ту еду, что ей принесли.

Иногда ей казалось, что из-за двери доносятся визгливые женские голоса; эти звуки напоминали ей о существовании страха, и следующие несколько минут она терзалась и мучилась, но когда все стихало, она долго не думала о том, что только что слышала, и тут же обо всем забывала. На шестую ночь вдруг решила, что Белькассим не вернется к ней никогда. Лежала с сухими глазами, уставясь в балдахин над головой, складки на ткани которого терялись во мраке: единственная в комнате ацетиленовая лампа стояла у двери под рукой у сидящей чернокожей стражницы. Однажды она с головой ушла в фантазии, в которых заставила его войти в дверь, приблизиться к кровати, раздернуть занавески… и предстать, к вящему ее изумлению, вовсе не Белькассимом, что так уверенно взошел на четыре ступеньки, чтобы лечь с ней рядом, а молодым мужчиной с каким-то составным, чужим и усредненным лицом. И только тут она осознала, что будет совершенно так же рада контакту с любым существом мужского пола, лишь бы этот человек хотя бы отдаленно напоминал Белькассима. Впервые ей пришло в голову, что за стенами этой комнаты – может быть, где-нибудь неподалеку, на улице, а то даже и прямо в доме – такие существа бродят во множестве. И среди этих мужчин многие наверняка окажутся столь же прекрасными и замечательными, как Белькассим, так же способными и жаждущими доставить ей наслаждение. Мысль о том, что один из его братьев лежит, быть может, за стеной всего в нескольких футах от изголовья ее кровати, исполнила ее трепетной муки. Но интуиция шептала: лежи тихо, – и Кит лишь повернулась на другой бок и притворилась спящей.

Вскоре в дверь постучала служанка, и Кит поняла, что принесли ее ежевечерний стакан снотворного; через мгновенье негритянка распахнула занавеси полога, но, увидев, что ее хозяйка и так спит, поставила стакан на верхнюю ступеньку и вновь уселась на своей циновке у двери. Кит не двигалась, но ее сердце стучало с необыкновенной силой. «Это яд», – сказала она себе. Ее хотят медленно отравить: потому-то они и не приходят, чтобы с ней разделаться. Она долго выжидала, а потом тихо приподнялась на локте, выглянула из-за полога и, увидев стакан, даже вздрогнула от такой его близости. Черная женщина у двери храпела.

«Надо как-то выбираться», – подумала Кит. Чувствовала она себя при этом неожиданно бодро. Но едва начала спускаться с кровати на пол, поняла, что ослабела. И в первый раз заметила мертвенный, землистый запах в комнате. С кожаного сундука, что стоял рядом, она взяла драгоценности, которые Белькассим подарил ей, вместе с теми, которые он отобрал у других трех жен, и разложила на кровати. Потом вынула из этого же сундука свой чемоданчик и бесшумно подступила к двери. Негритянка все так же спала. «У, отравители!» – яростно прошептала Кит, проворачивая ключ в замке. С величайшей осторожностью она беззвучно затворила за собой дверь. Но теперь она была в кромешной тьме и, дрожа от слабости, в одной руке несла чемодан, а пальцами другой ощупывала стену рядом.