Под покровом ночи

Ее больше не волновало, что именно совершил Ричард. Это не имело никакого значения. Кэссиди утратила способность различать, где проходит тонкая грань между добром и злом. Одно лишь имело для неё значение: она всем сердцем любила

Ричарда и хотела быть рядом с ним. Если это неправильно, если это грех - что ж, она готова понести расплату.

Кэссиди знала, что расплачиваться за содеянное ей придется всю оставшуюся жизнь. Но её это не волновало. Слишком мало осталось отпущенного им обоим времени, и она собиралась воспользоваться каждой минутой. Ни перечить, ни сопротивляться Ричарду она больше не собиралась.

Кэссиди и сама не заметила, как снова задремала. Когда же очнулась, Ричард сидел на краю кровати, в джинсах и черной рубашке. Выглядел он задумчивым и озабоченным.

- Как считаешь, твоя мать не вернется? - спросил он.

Кэссиди незадолго призадумалась, приподнявшись на подушке.

- Маловероятно, - сказала она наконец. - Она отчаянная трусиха. Вдобавок, насколько я знаю Роберта, он постарается внушить ей, что ты её прикончишь. Почему-то она ухитряется пробудить инстинкт убийцы даже в тишайших и смиреннейших из людей.

- А я к таковым не отношусь, да?

Так, очередные испытания. Нет, баста, больше она в эти игры не играет.

- Ты что-нибудь знаешь про Мабри? - спросила Кэссиди, резко меняя тему беседы.

- Я разговаривал с ней минут пятнадцать назад, пока ты спала, ответил Ричард. - Она улаживает всякие формальности, после чего вернется сюда. Интересовалась, как ты себя чувствуешь.

- Не следовало мне её бросать, - виновато промолвила Кэссиди. - Надо было остаться с ней, помочь ей...

- Глупости, - отрезал Ричард. - Ты была не в состоянии помогать кому-либо. Господи, неужели ты хоть раз в жизни не можешь подумать о себе? Мабри взрослая женщина, она вполне способна сама о себе позаботиться.

- И все-таки мне следовало быть с ней, - упрямо возразила Кэссиди.

- Нет. Тебе следовало быть со мной, - жестко сказал Ричард.

Оспорить это утверждение было невозможно, поскольку Кэссиди понимала, что он прав.

- Представляю, насколько Шону не хотелось умирать вот так, - вздохнула она. - На больничной койке. Он предпочел бы уйти овеянный славой. Пасть на поле боя.

- К сожалению, жизнь не всем воздает по справедливости, - промолвил Ричард. - И далеко не все наши мечты сбываются.

Кэссиди улыбнулась уголком рта.

- Я, пожалуй, съезжу в больницу и привезу сюда Мабри, - сказала она. Ей нужно отдохнуть. И, если она ещё не все там уладила, то я её заменю и покончу с оставшимися формальностями сама.

- Хочешь, я поеду с тобой? - предложил Ричард.

Кэссиди вспомнила испуганные и подозрительные взгляды, которыми награждали его врачи и медсестры. Потом подумала про свое желание остаться одной, забиться в раковинку, горевать и оплакивать отца в одиночку. И сказала:

- Да.

Ричард явно не ожидал такого ответа. Он уже заранее ощетинился и напрягся, готовый получить отказ.

- Да? - переспросил он, не веря своим ушам.

- Ты нужен мне, - просто сказала Кэссиди.

Сколько раз она слышала эти слова, но никогда в жизни не произносила их сама. И вот наконец адресовала их Ричарду Тьернану.

Результаты получились ошеломляющие. На мгновение со смуглого и всегда непроницаемого лица Ричарда слетела извечная маска, и Кэссиди впервые увидела, насколько он незащищен. В следующую секунду он, ни слова ни говоря, обнял Кэссиди и прижал к себе. Всем телом и всеми фибрами души ощущая жар и вибрацию его тела, Кэссиди вдруг, словно увидев воочию, поняла, что творится в израненной душе Ричарда. И почти тут же, не дав ей вымолвить и слова, Ричард выпустил её из объятий и, встав с кровати, направился к двери.

- Ты можешь не торопиться, - сказал он. - Я приготовлю что-нибудь поесть.

Душ почти привел Кэссиди в чувство, и она уже не сомневалось, что, поев, окончательно придет в себя. В кухне никого не оказалось, но на столе стояли тарелка с дымящимся супом, охлажденная банка "кока-колы" без сахара и блюдце с аппетитными круассанами. Кэссиди не слишком хотелось есть, но поступок Ричарда растрогал её.

- Здравствуй, родная, - послышался из дверей голос Мабри.

Кэссиди поспешно вскочила и кинулась к ней.

- О, Мабри! - только и выдавила она, всхлипнув.

- Не плачь, моя хорошая, - сказала Мабри, встряхивая белокурыми локонами. - Шон терпеть не мог женских слез. - Мачеха выглядела уставшей и постаревшей, но глаза были ясные и сухие. - На похоронах мы, конечно, поплачем, как подобает, но пока он предпочел бы, чтобы мы вели себя посдержаннее.

- Боюсь, мне уже никогда не удастся его порадовать, - вздохнула Кэссиди. - Я так и не смогла стать для него идеальной дочерью.

- Ты всегда была для него идеальной дочерью, - процедила Мабри, встряхивая Кэссиди за плечи. - И он очень это ценил, хотя никогда тебе и не признавался. - Она прошла к окну и, остановившись, облокотилась на подоконник.

- А с Франческой ты уже поговорила? - спросила Кэссиди. - Как она, бедняжка? И удалось ли кому-нибудь дозвониться до Колина?