Под покровом тьмы

Необычный ход — привлечь к работе отставного агента. Энди из-за этого немного нервничала. А вдруг Айзек решил, что она не справляется? К его чести, Андервуд решил специально отвести Энди в сторонку перед началом встречи и успокоить:

— Просто хочу получить еще одну точку зрения. Не сходи из-за этого с ума.

Впрочем, нервничала Энди не просто из-за Гоулда. Странно, что Айзек будет лично участвовать в таком совещании — не тот уровень для помощника ответственного специального агента. Возможно, он пытался показать Виктории, насколько это дело важно для управления. Возможно, сам хотел оценить свою бывшую протеже. В любом случае Энди чувствовала себя как под микроскопом.

Ради удобства Виктории они встретились в номере отеля прямо в аэропорту. Время от времени за окном седьмого этажа в небе мелькали реактивные самолеты, но даже космический челнок не нарушил бы сосредоточенности агентов. Виктория сидела в кресле у телевизора. Айзек напротив, предпочтя письменный стол стоящему за ним стулу. Энди устроилась на диване с Гоулдом. Они сидели на разных концах, но Гоулд был таким крупным, что они все равно были ближе, чем хотелось бы Энди. Для человека, поступившего в ФБР в эпоху Гувера, на пенсии он, несомненно, распустил себя.

Энди сообщила о последней жертве в Рейнире. Ее выслушали, выуживая из миски на кофейном столике крекеры в форме рыбок, большая часть которых пошла Гоулду. Когда Энди закончила, слово взял Айзек:

— Главный вопрос заключается в том, зачем убийце приводить нас на место этим странным звонком шестилетнему ребенку?

— Давайте взглянем на вопрос шире, — сказала Виктория. — У нас есть два контакта. Самый последний — с Морган Уитли. Но ведь был и первый, с Центром жертв пыток. — Она посмотрела на Энди: — Как идет работа в Миннеаполисе?

— Сделано довольно много.

— Прошу прощения, — вмешался Гоулд, смахивая крекерные крошки с пухлого колена на Энди, словно в совок для мусора. — Я сегодня утром прочитал все досье и не увидел ничего, говорящего о том, будто «сделано довольно много».

— Может быть, вы не заметили. — Энди смахнула крошки обратно.

— А скорее, просто сделано слишком мало.

Энди выразительно посмотрела на Айзека, как бы говоря: «Ты пригласил этого придурка?»

— Мистер Гоулд, уверяю вас, я очень серьезно работаю над этим делом.

— Уверен, вы сделали все, что могли.

— И что бы это значило? Тут вмешался Айзек:

— Энди, что происходит в Миннесоте? Она сменила тему:

— Миннеаполисское отделение поручило дело двум агентам. Они проверили архив, побеседовали с сотрудниками. На всякий случай они переговорили также с бывшими сотрудниками и даже кое с кем из бывших пациентов. Они особенно сосредоточились на людях, которые были уволены или наказаны, на тех, кто выказывал озлобление по отношению к центру, на личностях или организациях, выступающих против идущей в учреждении работы. Еще они собрали дополнительный материал о некоторых жертвах, чтобы установить — не может ли. кто-то из их мучителей в настоящее время находиться в Соединенных Штатах?

— Есть зацепки?

— Ничего многообещающего.

— Надо проверить всех, кто когда-либо работал в центре. Не только уволенных. Всех, — сказал Айзек.

— Мы проверили, — сказала Энди. — Впрочем, я перепроверю.

Виктория спросила:

— Как насчет Международного совета в Дании? Они получали весточки, которые могли бы исходить от нашего убийцы?

— Никаких.

— Значит, вы действительно проверили? — сказал Гоулд.

— Да, — сказала Энди. — Проверила. Пусто.

Гоулд встал и заходил по комнате с задумчивым видом. Облизнул палец и собрал последние несколько крошек из миски с крекерами.

— Это говорит кое о чем само по себе.

— Например? — спросил Айзек.

— Судя по досье, первоначальная теория мисс Хеннинг заключалась в том, что письмо в центр — это просто способ сообщить нам, что убийца любит пытки.

— На самом деле это была моя теория, — сказала Виктория. Гоулд сказал:

— Ничего-ничего, Вики, мы все делаем ошибки.

— Меня зовут Виктория. И где тут ошибка?

Гоулд продолжал ходить, поглаживая двойной подбородок.

— Подумайте вот о чем. Если наш убийца просто пытался сообщить, что он тащится от пыток, то почему он послал письмо только в Центр пыток в Миннесоте? Почему не в Международный совет в Дании? Не все ли равно куда — по Интернету-то. Кажется более вероятным, что он как-то связан именно с центром в Миннеаполисе. Надо внимательно копать там.

Айзек сказал:

— Может, он просто не знает о Международном совете.

— И это возможно, — сказал Гоулд. — Кстати, это замечательно работает на мой образ этого парня. У него нет времени заниматься подготовкой. Он слишком торопится. Вот что я здесь вижу. Торопыгу. Лихорадочного убийцу вроде того пацана, что прикончил Джанни Версаче.

— Кьюненен.

— Да. Эндрю Кьюненен. Такие люди убивают по нескольку человек подряд, без пауз. Причем делают это с такой быстротой уже под конец. Они знают, что их поймают. И хотят закончить поэффектнее.

— Тонко подмечено, — сказала Виктория. — Лихорадочный против серийного. У серийных убийц под конец паузы часто становятся все короче.

— Давайте не будем зацикливаться на ярлыках, — произнес Айзек.