Под позолотой - кровь

   – Давай команду. И сразу же сообщи мне, – Король почему-то перешел на «ты», но ни он, ни Грек на это не обратили внимания, – я буду ожидать здесь. После этого сразу же свяжусь с… нашими друзьями и сообщу, что убийца найден.

   Грек вынул из кармана сотовый телефон и набрал номер.

   – Это я. Начинай. Остальные? Остальным дай бабок и отправь погулять. В кабак, чтобы не потерялись. Скажешь, что водитель вернется завтра утром. Все.

   Грек спрятал телефон и вопросительно посмотрел на Короля. Король на взгляд не ответил. Нажал кнопку селектора и сказал:

   – Две чашки кофе, крепкого. И коньяк. Бутылку.

   Потом Король, вспомнив разговор с Симоненко, спохватился.

   – Нужно немедленно послать людей по дворам на участке Мастера. Симоненко сказал, что завтра с утра отправить своих на поиски «форда», на котором приехал Лазарь. Нужно успеть как можно быстрее.

   – Сделаем, – уверенно сказал Грек и стал набирать номер телефона.

   Суета

   В городе все шло своим обычным курортным чередом. Как и днем лихорадочное возбуждение сконцентрировалось на узкой полоске, зажатой между парками пансионатов и морем, утыканным отражениями звезд. Если кто-нибудь из отдыхающих говорил, что идет на набережную подышать свежим воздухом, то это свидетельствовало либо о неточном словоупотреблении либо о наивности говорившего. Коктейль из липкой влажности разлагающегося моря, пыли и дыма мангалов был чем угодно, но только не воздухом. Тем более, свежим.

   На набережную шли, чтобы выполнить обряд, чтобы изобразить красивую жизнь, чтобы потратить деньги. Просто потому, что идти все равно больше некуда, а ложиться рано спать на курорте казалось глупостью и преступлением. Спать можно и дома.

   Люди бродили от бара к кафе и от мангала к мангалу, повинуясь не столько разуму, сколько смеси инстинктов, обычаев, привычек и тяге к стадности. Почти никто из бродящих по набережной, отгороженной от всего света огнями фонарей и хаосом звуков, никогда не пошел бы гулять по пустой набережной. А так, в толпе, люди начинали чувствовать себя если не комфортно, то защищено.

   Люди ходили, сталкивались, перекрикивали шум, принюхивались к запахам, стараясь отделить запах еды от вони слабо вздрагивающего моря и букета, источаемого потными телами и мусором, не вывезенного с самого утра и успевшего уже забродить.

   И странно было вовсе не то, что кто-то не обращал внимание на все это. Странно было то, что некоторым это даже нравилось. Они с наслаждением вдыхали воздух и потом целый год тосковали по этому аромату курорта. Это как наслаждение запахами самых изысканных сыров. Для человека непосвященного – смрад. Для знатока и любителя – обещание наслаждения.

   Как обычно, толпа на набережной делилась на тех, кто деньги тратит и на тех, кто помогает им это делать. Надрывали голоса торговцы, ревели звуковыми колонками бары и кафе, полыхали огнями иллюминации рестораны и танцплощадки. С одной из площадки в небо ударил пучок лазерных лучей и все стало напоминать сцену вторжения инопланетных чудовищ.

   Местные проститутки внимательно следили за возможным появлением заезжих конкуренток и пытались отфильтровать из общего потока своих клиентов, которым лень, общая глупость или уродство не позволили завязать курортный роман, и единственной возможностью побаловаться женской плотью для которых осталась возможность обменять деньги на удовольствие.

   Никто из бродящих по городу и по набережной не представлял себе, с кем столкнется в следующую минуту. И даже если поток отдыхающих, желания или просто судьба влекли его навстречу неприятностям, большинство из людей продолжали считать, что действуют самостоятельно, по собственному побуждению и независимо от чьего-либо желания.

   И только единицам было дано понять, насколько они ошибаются.

ЧАСТЬ 2

Глава 8

   Суета

   Локоть и Сявка совсем уж, было, решили плюнуть на нытье Графина и напиться. Это было, конечно, не то, что набить пару хлебал, но позволяло немного расслабиться и притупить жажду реванша. Графин уже почти пришел в себя, уже мог не сидеть согнувшись над помойным ведром, прижав руки к желудку, он даже ходил по комнате, пытаясь втолковать двум идиотам, что нажираться – себе дороже, что ничего еще не кончилось, что в любой момент, в натуре, с ними может произойти все, что угодно.

   Пень в разборку не лез. Он сидел возле окна и ожидал, когда за ним приедут. Нашли о чем спорить, козлы. Водяры им захотелось, сучки. Это они могут – ужраться и пойти по шалавам, или еще куда. Им не нужно на ночь глядя сидеть за баранкой и везти хрен знает что, хер знает куда.

   – Заткни хавало, – взревел Локоть, – хто ты такой, чтобы мне мозги трахать? Да я тебя!..

   – Да пойми ты, блин, ужрешься, а утром проснешься на том свете. Мозги совсем отбили тебе сегодня.

   Сявка громко сопел, но в диалог не вмешивался, всем своим видом демонстрируя поддержку Локтя.