Под провокатором (СИ)

Потому, что меня опять повалили на пол. Нет, меня никто не бил. Это были охранники особняка Раббинович. Двое мужчин и женщина, схватили меня и поволокли обратно в дом.

Нет, нет, нет!!! Свобода была так близка. Нет…

— Отпустите! — вырвался из моих уст вопль отчаяния.

Но, конечно, никто меня не отпустил, и более того, даже не говорил со мной. Без лишних слов меня подняли по ненавистной лестнице, и заперли в не менее ненавистной спальне, заблокировав дверь снаружи.

Я осела на пол и обхватила себя руками. Слезы градом полились по щекам. За что…, почему это все происходит именно со мной. Вся моя одежда промокла от растаявшего снега и слез. Я ждала, что Фрида придет и устроит мне разнос, за попытку побега, но никто так и не пришел.

Надо взять себя в руки. Мне вовсе не хотелось узнать, что ждет меня завтра. Встала. От нервов, начала кусать ногти, и ходить взад-вперёд, раздумывая. Был еще один вариант, но….

Замерла, искоса поглядывая на свой наручник…, убрала руку. Нет. Страх боролся с гордостью. Стоя в нерешительности, как под гипнозом я смотрела на мигающий индикатор глушки. Другого выхода нет…

Обречённо выдохнув, я побежала к комоду и вытащила оттуда ножницы. Поддела глушку, попыталась отколупать её, но она не поддавалась. Повертела рукой, раздумывая, как ещё можно её снять. Подошла к стене, и несколько раз, с силой, ударила рукой об неё…, результата, как и ожидалось, ноль, если, конечно, не считать, что я ушибла руку. Лампочка всё так же включалась и выключалась, оповещая о своей целостности. У меня уже начиналась истерика, села на кровати, закусывая губы и обхватывая пылающее после мороза лицо — руками. Я постучала ногтем по корпусу глушки, это пластик…, а что, если….

Моментом меня осенило, вновь подбежала к туалетному столику и вытащила из шкафчика плойку для волос, включила, выставив максимальную температуру. Подождала, пока нагреется, и осторожно поднесла к браслету. Сначала ничего не происходило, но через секунд десять, пластик стал плавиться, а вместе с ним и нагревался титановый Катарский наручник, мне начало неистово печь руку, но стиснув зубы, терпела.

Боль стала невыносимой, металл нестерпимо обжигал кожу, и я, не выдержав, отдёрнула руку, вновь взяла ножницы, и стала ковырять уже изрядно подтаявшую глушку. Мягкий теплый пластик податливо отгибался под давлением ножниц. Я, наконец, добралась до микросхемы, ковыряла её кончиками ножниц до тех пор, пока индикатор не перестал мигать. Сама глушка издала какой — то трескающий, похожий на предсмертный вздох, звук.

Села на кровати, осматривая трясущуюся руку. Получилось ли у меня? Жгучие слёзы подступили к глазам, и, закусив губу, бесшумно зарыдала. Осознание, что ты одна на всём белом свете…, настолько безнадёжно одна, что надеешься на помощь человека, убившего твою мать…, выбивало из лёгких весь воздух.

Вновь взяла мамин фотоальбом. Моя мамочка — единственная, кто по — настоящему любил меня. Открыла фотографию, на которой она беременна. Я, наверное, изучила её до дыр, пытаясь разгадать терзающую меня загадку.

У меня уже откровенно начала болеть голова, и я, положив голову на подушку, прижала к себе последнее, что осталось от мамы, и, закрыв глаза, полная раздумий, в страшном безвыходном ожидании «завтра», погрузилась в беспокойный сон.

Глава 30. Наш секрет

2214 год

— Николас, я спущусь с Меланией в полис. Сходим с ней за покупками.

— Ты никуда не заберёшь девочку, и сама тоже никуда не пойдёшь.

— Николас, ребёнок будет со мной, в безопасности. Во — первых, держать её в таких рамках, вредно для её психологического здоровья. И я… очень устала, хочу подышать свежим воздухом. Ничего не случится, я обещаю.

— Настасья, выкинь это из головы.

— Папочка, — подбежала к нему я. — Ну пожалуйста, папа. Я так хочу надеть свое новое платье. И так погулять хочется, прошу, прошу, прошу, — я сложила ладошки в умоляющем жесте.

Папа недовольно посмотрел на меня, но, смягчившись, сказал:

— Ладно, пару часов ничего не сделают. Идите.

— Спасибо папуличка, — сказала я и горячо поцеловала папу в щеку.

Мама разрешила мне надеть то, что я выберу сама. Мне совсем недавно исполнилось шесть, так что я выбрала новую одежду из тех, что подарили на моем дне рождения. Мама помогла мне одеться. Я деловито покрутилась перед зеркалом, и хихикнув от удовольствия, радостно взяла маму за руку.

Мы быстренько вышли, сели в длинную папину машину, на заднее сиденье. Мама почему-то очень нервничала, всё время теребила свою сумку.

— Мамочка, я люблю тебя, — сказала я ей, — Спасибо, что забрала меня гулять.

Мама, смотрящая всё время в окно, мимолётно посмотрела на меня, быстро улыбнулась и вновь вернулась к своему занятию. Я мило улыбнулась ей. Мама залезла в сумку, вытащила оттуда какую-то штуку. Я такое никогда не видела, плоскую пластинку с экраном, и приложила её к уху. После некоторого молчания, мама заговорила по ней: