Под провокатором (СИ)

Толпа поспешно расходилась перед нами, освобождая дорогу к массивным металлическим дверям актового зала. Не современным, а классическим, напоминающим мне «врата ада» в исполнении Родена.

Что таилось за ними?

Не знаю, но фраза «оставь надежду всяк сюда входящий» назойливо крутились в моей голове.

— Где мой отец? — голос дрогнул, я надеялась сказать это более уверенно. Не хотела выказывать страх.

— Он ждет, милая.

Фальш, сплошной фальш. Все здесь говорило о фальше.

Народу было невероятно много, все старшие Правящие и их совершеннолетние отпрыски были в сборе. Я выделила среди толпы наиболее знакомое лицо. Когда молодой человек заметил, что я смотрю на него, моментально отвёл взгляд. Лео Нбюерг. Жалкий трус, жаль, мы на публике, по тому что мне определённо было, о чём с ним поговорить.

— Мелания, выглядишь потрясающе, — слегка склонив голову ко мне, вежливо протянул Нюберг старший.

— Оставьте свою вежливость для других, Виктор.

Он не ответил. Лишь ухмыльнулся, сильнее надавливая на мое плечо, заставляя ускорить шаг.

Думаю, в действительности, путь к воротам занял немалое количество времени, но для меня же, оно показалось жалкими секундами. Перед смертью не надышишься.

Могла ли на самом деле там ждать смерть? Неужели мой отец действительно такое чудовище?

Лакеи с большим трудом открыли перед нами скрипучие двери, и мы вошли в большой полу — тусклый зал. Признаюсь, что ждала я некий склеп, но обстановка меня поразила. Посередине помещения стояло настоящее живое массивное дерево, с его ветвей свисали тонюсенькими сосульками лампадки, создавая впечатление, что это светлячки летают вокруг его пышной зелёной кроны. Ствол его был толстым, идеально ровным, а у подножия, полукругом расползались литые кресла, устремлённые лицом к сцене. Все стены огромной залы были зелёными, усеянными вьющимися плющами. Между креслами периодически виднелись фонарики, а в воздухе летали голограммы огромных цветных бабочек и птиц. Зал был похож на некий эльфийский лес из сказок, невероятно красивый, но мрачный и пугающий одновременно. Декораторы оказались профессионалами, кисло подумалось мне.

Но не это было главным. Главным в этом зале был пъедестал с высокими парапетами. На нем была массивная трибуна, позади нее прожекторы для голографической трансляции и ещё… какое — то высокотехнологичное кресло.

Почему-то я знала, что вот она моя последняя инстанция.

Виктор шёл короткой поступью, и проигнорировав мое сопротивление, поднялся на пьедестал, утягивая за собой и меня. Когда мы поднялись, то я увидела, что на сцене стояли Ким Мен Хо и Фрида Раббинович, а за их спинами и… мой отец.

— Все в сборе, — сказал Виктор.

— Сил нет ждать! — провопила Раббинович. — Девочка в порядке? Всё хорошо?

— Как видишь, в порядке, — сказал мой отец. — На, торжественно передаю её в твои руки.

В иной ситуации может и задело бы такое обращение, как с вещью, но все мое внимание привлекало медицинское кресло. Усеянное множеством ремней…, трубочек, катетеров….

Фрида не дала мне времени рассмотреть его по лучше, и толкнула меня в спину в направлении кресла. Меня сразу же подхватили двое мужчин в белоснежных халатах, и усадили в этот жуткий железный трон.

— Отпустите меня немедленно! — начала яростно кричать я. — Папа, прошу, папочка, скажи им!

Я почувствовала жжение на запястье. Посмотрев, поняла, что один из двух врачей, или кто он ни был, установил мне катетер, а следом и начал вводить какое-то лекарство.

Сознание моментально поплыло. Последующие слова Фриды слышались так, будто я была в аквариуме.

— Идите, оповестите гостей, что могут собираться! Скажите, что всё готово, а то пришли только и занимаются тем, что жрут! Сегодня такой великий день, а они только и думают о своем брюхе!

Мой отец, вместе с Виктором развернулись, чтобы уйти.

Собрав остатки сил я заговорила вновь:

— Папа, не оставляй меня с ней, папа! Прошу, что это за кресло?! Что со мной будут делать?!

Отец посмотрел на меня, и мне показалось на мгновение, что он был опечален. Но выражение его лица, быстро вернулось в прежнее суровое состояние.

— Папа, — шёпотом произнесла я, понимая, что больше спасения мне ждать не от кого…

Но отец лишь отвернулся, и стал приветствовать входящих гостей.

— Госпожа, давайте мы настроим техническую часть, пока гости будут собираться в зале.

Старуха кивнула, и махнула одобрительно рукой.

Через вещатели всех гостей приглашали пройти в зелёный зал. Сразу после этих слов, послышался оживленный гул голосов и топот ног.

Я хотела встать, но мышцы будто стали ватными, и не слушались совсем. Кисти и лодыжки зафиксировали ремнями, на голову надели какой-то шлем. Гости с любопытством поглядывали на меня, сидящую в кресле, будто я какой — то музейный экспонат, а не живой человек, с которым они имели личное общение.

Леденящий душу страх охватил меня. Паника вызывала удушье. Я хотела кричать, но не могла, губы не слушались. Замельтешила глазами по залу, ища глазами отца. Долго искать не пришлось. Его голос, сквозь трескающие помехи микрофона эхом разнесся по помещению.