Под руку с Одиночеством

Далеко не пошли, рядом была закрытая высокими кустами лужайка с кострищем посередине. Все звуки предгорья, казалось, остались снаружи импровизированного шатра с куполом из яркого синего неба.

– Здесь особый дзен[31]. Его не спугнешь ни весельем, ни пикником, ни костром. Почему–то только обостряется. И каждый всегда открывает себя по–новому, – Анси старался держаться как можно ближе.

Быстро набросали на траву мягких подстилок, накрыли в средине «стол». Выложили много фруктов. Канапе и тартинки на тарелочках тоже были, как поняла Таня, овощными и фруктовыми. Напитки, явно свежевыжатые, в мягких пакетах. Сладости были похожи на маленькие тортики.

 

«И где гора из шашлыка? Ну или какой–нибудь маленький огромный–преогромный жареный барашек? Просто гигантские кольца колбасы, наконец! Всякие тазики с салатиками… Лучше молчать, а то предложат еще крылья ангела в сладком соусе или мороженое из крови террористов. Явно не просто так вегетарианствуют. Но вот чем мне Лютика кормить?»

 

– Будь очень осторожна с пальцами: их легко откусить, когда начнешь есть, – улыбнулся Тони.

– Стыдно спрашивать, но мясное что–нибудь – для Лютика – найдется?

– Это тебе стыдно? – лукаво подмигнул А́лас. Лохматый сероглазый брюнет носил простые рисунки на индейский манер и Таня не предполагала, что на таком лице будет заметно удивление. – В душевой у тебя не было комплексов. А барса мы уже покормили, он сам подсказал, чему обрадуется.

 

«И сколько мне это будут вспоминать? Где моя голова была?»

 

Вслух спросила:

– Чем, если не секрет? Вряд ли он ест сырые овощи…

– А, ты об этом! Рано утром он кузнечиков наловил, перекусил. А потом я ему змею разделал. Он сам поймал, кстати. Так что от пуза наелся!

– А вы мясо вообще не употребляете?

– Еще как употребляем! Но не на Курорте же: здесь отдыхают и дают отдохнуть телу. Если хочешь – сейчас организуем! – подскочил Алас.

Таня схватила его за руку и потянула вниз:

– Сиди и расслабься, я еще не знаю, чего хочу. Все отлично!

Сложили костер весело и быстро, но поджигать не стали, отложили до вечера. Появилась музыка: веселые звуки Тане понравились. От смущения не осталось и следа, когда все, наконец, уселись завтракать.

***

Таня остерегалась увлекаться экзотикой, но голод чувствовался все сильнее. Слюнки у нее текли уже водопадом предвкушения.

– Не стесняйся, пробуй, что приглянется.

– Это кто такой буро–розовый? – она показала на ближайшую тарелку.

– Клубника в бальзамическом уксусе, – Анси устроился почти вплотную. – Лучше начни с чего–нибудь легкого, вот хоть с красного сыра в колючем салате, – он передал Тане шпажки с зелеными ощетинившимися конвертиками.

– М–м! Вкусно! Я хочу все попробовать!

– Ты – именинница, так что обязана. Вот, оцени контраст, – протянул ей маленькие плоды, – яблоки, маринованные с красным перцем.

– Я горю!

– Только не запивай, заешь горькой земляникой в сахаре.

Через десяток минут Таня беззастенчиво прислонилась спиной к Анси и погладила свой живот:

– Все, пощады! У меня пузо лопнет сейчас! Лимон с огненным медом – нечто потрясающее!

– Закуси имбирем в гранатовом сиропе и отдыхай, – Анси заботливо положил в открывшийся Танин рот темно–красный чипс.

 

За «столом» говорили о еде, разных блюдах и способах готовки. Разжигали аппетит и заодно делились рецептами.

Лютик подлез под бок и стал заигрывать. Таня честно уделяла ему часть внимания, почесывая брюшко и иногда в шутку отбиваясь от острых коготков.

– Хочешь небольшой фейерверк? – Ирим озорно глянула зелеными глазами. – У нас делают, – протянула тарелочку.

– И кто внутри? Стая злых перцев? – все же взяла один маленький шарик, шутливо предложила Анси, потом Лютику и положила в рот.

– Не стая, а только один: черничный джем с кайенским перцем, – прозвучало с опозданием.

Таня едва удержала глаза в орбитах. Но ощущения действительно были необычными: пламенное мгновение сменилось нежностью, наслаждение уже растекалось по языку.

– Обязательно все делать острым и с перцем?

– Вовсе нет, здесь много сладкого. Пирожные и тортики вообще не из фруктов, – Анси удивился. – Но в основном – все праздничное, жгучее. А так – каждый волен сам выбирать, чем питаться. Из злого ты почти все попробовала. Остались только роллы из вяленого банана и ежовой груши.

*** 

Лежали, словно римские патриции, между разговорами забрасывая в себя торжественные кушанья. Таня нашла в себе силы и разделила с Анси пирожное. Очень сладкое, как выяснилось. Лютик тоже не отказался от кусочка такого лакомства и, распробовав, пошел крадущимся шагом угощаться уже у всех и каждого.

– Расскажи о вашем мире. Или правильнее – реальностях?

– Скоро все обитатели лагеря сюда подтянутся, – задумался Анси, – до этого нужно отдохнуть. Может, пробежимся? Так и поговорим.

– Ты садист? Признавайся, чего уж там, – попросила Таня.

– Я добрый и пушистый! Как Лютик, – улыбка была откровенной и обезоруживающей.

– И обессилевшей девочке предлагаешь пробежку после еды? Что же тогда жестокость?

– Лежать дальше – жестоко по отношению к себе. Сейчас все разойдутся поразмяться. Движение помогает пищеварению и снимает тяжесть. Разве не знаешь?