Под счастливой звездой (Том 1)

Эмил подавила усилием воли не слишком приятное воспоминание о том, как еще совсем недавно Парлан прохаживался на счет ее хрупкости и сжимал за спиной ее запястья.

Следы его рук, однако, уже проступили на ее нежной коже.

Заметив его удивление, Эмил улыбнулась.

- Я же говорила, что наставить мне синяков ничего не стоит. Такая кожа. Зато они и рассасываются так же быстро, как появляются, и не болят. По правде сказать, мне кажется, что синяки, которыми я наградила этого парня, куда больше, - тут она смешалась и слегка покраснела.

Взглянув на юнца, которого слова Эмил привели в замешательство, Парлан ухмыльнулся:

- Так и быть, Алекс. На этот раз ограничимся этим, но если я когда-нибудь услышу о подобном... Твои синяки два или три дня будут напоминать тебе о твоем проступке.

Зато слух о том, как ты не смог совладать с женщиной, будет жить куда дольше. И это послужит для тебя еще худшим наказанием, чем мои тумаки.

Парлан взял девушку за руку:

- Пора возвращаться в замок. Малколм проследит за твоим жеребцом. Увидев, как конь шарахнулся от последнего, Парлан добавил:

- Миледи, не сочтите за труд дать своему коню приказ следовать за моим человеком. - На этот раз в его просьбе прозвучала напускная, на взгляд Эмил, предупредительность.

Она ответила ему той же монетой - вежливостью, которая шла отнюдь не от сердца, а потом стояла, снедаемая яростью, пока он поправлял ей костюм, как беспомощному ребенку. В течение всего обратного пути до замка Макгуинов, который она проделала, сидя на крупе Рейвена, девушка не произнесла ни единого слова, удрученная своей неудачной попыткой к бегству. К тому же она была вынуждена сопротивляться зову собственного тела, который властно требовал от нее прижаться к сидевшему рядом Парлану, прикоснуться к силе и мужественности, исходившим от него. Когда они наконец добрались до замка, Эмил доходчиво объяснила Элфкингу, чтобы тот не волновался, и хотела отправиться навестить Лейта, но вместо этого ее провели в большой зал, усадили и налили эля.

- Поскольку установлено, что ты не Шейн Менгус, - кто ты? осведомился Парлан, когда все уселись за столом, уставленным яствами.

- Эмил Сьюбхан О'Коннел Менгус, младшая дочь Лахлана Менгуса.

- Ну, значит, ты все-таки стоишь хороших денег. Я-то боялся, что ты всего лишь наложница Лейта и за тебя гроша ломаного не получишь!

Парлан вовсе не собирался давать кому-либо понять, что за всем этим скрывается нечто большее, нежели его, Парлана, материальный интерес. Он был уверен, что терзавшей его в последнее время неудовлетворенности скоро придет конец. Он с самого начала отказывался верить, что эта маленькая женщина - всего лишь потаскушка, подружка Лейта Менгуса. Теперь же, когда он узнал правду о происхождении девушки, она еще больше заинтриговала его. Его привлекали в ней и юность, и отсутствие обручального кольца на пальце, что должно было свидетельствовать о ее девственности, и то высокое положение, которое она занимала в клане Менгусов. Черный Парлан не просто хотел быть ее первым мужчиной - он прямо-таки жаждал этого.

В то же время сознавал, насколько трудным делом будет залучить эту строптивицу к себе в постель. Силы и мужества ей было не занимать, а на обольщение по всем правилам требовалась уйма времени. Пожалуй, девушка бы и не поверила в его надуманные терпение и покорность. Взять ее силой он тоже не мог - это противоречило правилам, существовавшим в его замке, а кроме того, он вообще испытывал ненависть к насилию над женщиной. Чтобы завлечь ее в постель, требовался некий предлог, нечто чрезвычайно для нее важное, что позволило бы ему открыть своеобразные торги и одержать победу если и не в полном согласии с ее чувствами, то хотя бы без сопротивления с ее стороны.

Исподтишка изучая девушку, он пытался определить, что именно могло служить причиной его сильнейшей тяги к ней. В ее фигуре были привлекательные округлости, в особенности полные груди, которые Парлан так ценил в женщинах. С другой стороны, на его вкус она была слишком тоненькой. Ее лицо было красивым, что и говорить, но он знал великое множество других красивых лиц, которые - на первый взгляд - были ничуть не хуже лица Эмил. Разве что глаза... Эти глаза цвета аквамарина с длинными ресницами... Они и в самом деле были несравненными.

И тут Парлана осенило: он искал в ней то, что можно было увидеть, так сказать, физическим взором, то, что было открыто любому смертному. Хотя Парлана никто не назвал бы романтиком, он догадывался о том, что ни лицо, ни фигура не заставляют мужчину забыть обо всех прочих женщинах и следовать за одной-единственной избранницей. Дело было куда сложнее и касалось других качеств, которые, вероятно, кто-нибудь, только не Парлан, назвал бы душевными. За то время, пока он мог наблюдать за пленницей, глава клана успел отметить человеческие качества в Эмил, коих, по его глубочайшему убеждению, в других женщинах больше не осталось.