Под сенью исполинов

На выходе из отсека внезапно вырос Иванов. Чёткий, выверенный удар оружием в подбородок откинул бросившегося наутёк Майкла, но при этом он лишь отступил на шаг, хотя такой тычок запросто свалил бы и Бурова. Завидев направленный на него ПИМ, Бёрд вскинул руки и загнанно ткнулся спиной в дальнюю стену.

— Я человек…

Но все уже видели обратное. Рассечённый подбородок «американца» шевелился — гладкая кожа, повреждённая неожиданным ударом Ивана, быстро срасталась. Под ноги беззвучно упали две капли крови. Голубой и фосфоресцирующей.

Первым выстрелил Буров. Очередь гордеева оставила кроваво-голубую диагональ на кителе Бёрда, его откинуло, ударило о стену. Упав на колени, он всхлипнул еле слышно:

— Я… человек…

Спустя миг оба пистолета зашлись гулким лаем; Бёрд оставался на месте, когда пули рвали его плоть. Он не делал ничего, чтобы защититься, не нападал и уже не думал сбежать. Лишь повторял почти беззвучно:

— I am a human…

И когда тридцать четыре пули превратили его кожу в лохмотья, а пистолеты замолчали, он поднял на убийц перекошенное лицо. Тонкий писк приводимого в боевое положение протоволнового излучателя отразился ужасом в слезящихся глазах. Напоследок Бёрд успел выкрикнуть что-то…

— Залп!

Звуки скомкал и проглотил вакуум исторгнутой протоволны. Никто не услышал его последних слов. Но каждый точно знал, какими они были.

* * *

С телом «американца» не происходило никаких метаморфоз. Космопроходцы выждали минут двадцать, не меньше, опасаясь приближаться и держа на прицеле. В то время, как тело мимика в облике Ольги уже со стены стекало отвратной полупрозрачной субстанцией.

За громом выстрелов никто не слышал плача. Сидя за столом, в голос рыдала сжавшаяся в комок Рената. Рядом с ней в ужасе замер Трипольский. Побелевшие губы шевелились — он тихо проклинал себя. Он не хотел этого. И подумать Алексей не мог, что так всё обернётся. Кто дёрнул его за язык?! Почему он не остановил их?..

— Что это такое? Это не мимик! — прогудел Буров, нависая над изувеченным телом, залитым голубой кровью.

— Это человек…

— Что?

Трипольский шатаясь приблизился к трупу Бёрда и повторил:

— Это человек. «Человек» Макленнора, — голос его вдруг сорвался, он сжал челюсти, лицо его обострилось, помрачнело. — Он нам говорил об этом. Пытался сказать…

— Мёртв? — всхлипнула из-за стола Рената.

— Мертвее не бывает, — отозвался Буров, — Не удивлюсь, если у него в башке квантовый компьютер. Час Квантум мог грянуть и в пределах какого-нибудь частного оксфордского особняка, да, Алексей Сергеевич?

Трипольский опустился на колени рядом с телом, ни на миг не озаботившись о растекающейся крови. Он был потерян. Уничтожен. Сломлен и раздавлен собственной недальновидностью и бравадой.

«Человек» погиб…

Люди всегда будут изничтожать всё, что им непонятно. Из страха. Ведь в сущности, они не боятся ничего, кроме неизвестности.

И в голове-то теперь красовался паззл — Алексей понял всё. О программе Объекта Ноль он читал много, суть её была знакома ему в достаточной мере — деньги отца тратились точечно, выверено.

Недаром «человек» присвоил именно эти воспоминания. Сын Алана Макленнора был первым подопытным. Предполагалось, что на выходе люди получат если не панацею от набирающего обороты, наряду с загадочным Q-раком, недуга, то хотя бы действенное лекарство. Как это часто бывает, вышло всё не так. Страдавшие болезнью Альцгеймера люди при контакте с Ординатором становились своего рода передатчиками… Они говорили о вещах, нередко выходящих за черту понимания людей, из-за чего многое сливалось в «бред». Лишь спустя долгое время выяснилось, что передача обоюдонаправленная: как видят они, так видят и их…

Сам мистер Макленнор стоял у истоков той программы. Недолго, меньше года он просидел в совете директоров — в две тысячи сорок пятом году внезапно объявили о его смерти. Слишком внезапно. И, как подозревал Трипольский, то была не совсем смерть…

Алексей наизусть помнил записи, в которых мистер Макленнор реализовал концепцию истинного, а не опосредованного искусственного интеллекта. Но Трипольский готов был жизнь положить, что за основу бралось тело пусть усовершенствованного, но всё же привычного синтетика! Меж тем даже беглого взгляда на труп перед ним хватало, чтобы понять: это принципиально иное существо. Синтетик, да. Но живой, как бы это ни звучало…

Магнитных стяжек не оказалось разве что на голове — даже мёртвого люди боялись киборга больше всех чудовищ Ясной. Тело унесли в лабораторию, где не преминули установить дополнительную защиту на шлюз.

Всё это время Трипольский рассказывал: об Объекте Ноль, о программе с опытами над людьми, где задействовались свирепеющая с годами болезнь и Ординатор, о том, как так вышло, что Бёрд знал всё, что знал некогда сын Алана Макленнора. Он медленно, неторопливо разъяснял факты, отчего перестал быть похожим на самого себя, ещё полчаса назад несдержанного, скорого на язык, подвижного. Он тихо ненавидел себя-прошлого…