Под сенью исполинов. Том II

Дышать на Ясной можно было и напрямую, но кто знает, что ещё она приготовила. Поэтому решили не пренебрегать брикетами “китайского воздуха”, запасы которого хранились в складе, где когда-то пряталась от свихнувшегося Иконникова бедняга Джессика Бристоу. Иван собрал несколько полноценных брикетов для экзотел и скафандров, отнёс в ангарный и вернулся за небольшими, которые вставлялись в противогазы. Но к своему удивлению не нашёл нужного количества. Зато нашёл кое-что другое.

Его было видно только с этого ракурса - из-за стеллажей у дальней стены, где под ворохом одежды ещё могли найтись те самые брикеты в противогазы. Едва Иван обернулся к выходу, символ сложился сам. Как мозаика в музее оптических иллюзий, он распадался, стоило шагнуть вбок. Стойка полок, выгнутые почему-то кронштейны, странные потемнения стен симметричной дугой вверх… Всё это вдруг сливались в очевидный трезубец. Но почему его видно именно отсюда?

Иван глянул под ноги. Он стоял ровно там, где Джессика устроила себе лежанку. Минимум дважды в день она находилась в этом месте. Значит, не видеть символ-трезубец попросту не могла. Вряд ли она сама сделала его. Скорее, кто-то пытался что-то сообщить Джессике.

Иван любил графологию и каллиграфию. И, будь этот кто-то знаком с греческой письменностью, можно было бы сказать, что символ - эллинская буква “Пси”, что означало “душа”…

Рената и Буров нашлись в медблоке. Инженеру накладывали тугую низолиновую повязку на рёбра, чтобы движение не отзывалось болью в не совсем ещё сросшихся рёбрах. Роман первым узнал об Ивановой находке. Несмотря ни на какие обстоятельства, он оставался для него командиром.

— Это страж, - подумав, заключила Рената. - Он показывал Джессике символ. Видимо, это существо способно воздействовать на материю. Или, что вероятнее даже, страж воздействовал на разум самой Джессики, чтобы она сама…

— Там кронштейны в палец толщиной, Рената Дамировна… - засомневался Иван.

— Не думаю, что символ имеет то значение, о котором сказал Иван, - вставил Буров. - Если только этот самый… страж родом с Крита.

— Или Афона, - посмеялся Иван. - Эта буква и в церковном старославянском есть.

— Кислых?

— Вряд ли, - покачала головой Рената. - Думаю, всё-таки страж. Не знаю, кто он, но подозреваю, что это ифрит. Возможно, он охраняет что-то на Ясной… Что-то, что Ганич персонифицировал для меня ребёнком. И, почему-то, с синдромом Дауна… Что-то начатое, но не довершённое, что-то… до чего хотят добраться и белотелые, и люди. Кстати, Леонид Львович называл их своими “собратьями”.

— Единобожцы?!. Их только не хватало, - возник в проёме Роман. - Что, Корстнев по-твоему похож на верующего?

— А они разве выглядят как-то особым образом? - парировала Рената.

— Интересно, если страж без труда лезет в голову людям, - нахмурил брови Истукан, - может, есть и обратный путь?..

— Я предлагала… - как бы в сторону проговорила Рената.

— В погружении в повреждённую не было необходимости. И не будет - мы оставим её тут, - напомнил Роман. - Но как факт…

— Как факт - да. Механизмы одни и те же. По-сути, страж тоже действует через Ординатора, только другого, более… сильного что ли… И при необходимости я могу обратиться к нему. Но… только если мы возьмём с собой Милославу. Она - передатчик.

— Исключено, - отрезал Роман.

— Или если ты будешь ближе к самому стражу, - вставил Буров.

— Или так.

Тридцать третья экспедиция покидала стыкованные буквой “Г” модули в молчании, но каждый прокручивал в памяти мнемозапись с призывом Корстнева. Спектакль пошёл не по сценарию, и режиссёру пришлось вопить из-за кулис.

Что ж, невольные актёры готовы откликнуться.

Перед самым уходом из медблока Рената задержалась. Она подошла к капсуле гибернации, где мирно спала ни в чём не повинная девушка. Положила ладонь на стеклопластик, сквозь которой в синем цвете виднелось осунувшееся лицо повреждённой. Странно, но у Милославы так и не начали отрастать волосы…

Рената посмотрела на свою ладонь на стеклопластике и вспомнила жест, который часто изображала Милош. Мизинец прижат к безымянному, средний - к указательному, а большой смотрит в сторону. Чем не трезубец?..

Запас сна капсулы до прихода Ренаты составлял ещё двести восемьдесят часов. А после - два с небольшим. Ровно столько требовалось системе, чтобы экстренно, но без последствий вывести из гибернации девушку, ведь блокировка была только что снята, а сама капсула вручную приоткрыта…

Глава 18. Алгоритм эволюции

Трипольский ещё никогда не испытывал такую боль - как бы наложенную одна на одну. Физическую почти удалось утихомирить. Достаточно просто не глядеть на иссохшую, растрескавшуюся кожу руки. И стараться не шевелить окоченелыми пальцами, что, правда, давалось труднее, ведь хотелось этого постоянно.