Под сенью исполинов

Несколько часов назад этот вопрос не показался бы Вике излишним. Она кивнула, всего на мгновение отвлёкшись от чтения путевых заметок учёных в горах. Вот-вот должно начаться описание долины, и Вика чувствовала, что там есть много важного. В том числе и для обоснования внезапной недоверчивости доктора Кислых. Там же крылась причина её убеждённости насчёт пятого домена, и Виктория почти знала, что отправной точкой, той самой ниточкой, должен стать клещ. Конкретно, его «смертельное» питание.

Рената молчала. И не уходила. Стояла чуть поодаль, и её будто бы знобило. В итоге Вика сдалась и повернулась.

– А у тебя? Ты выглядишь… – она подобрала слово. – Неважно. Когда ты последний раз спала?

Несложно было догадаться – у Ренаты не всё в порядке. И почему она пришла именно к ней, Виктории, тоже ясно, как день. Ей требовалось выговориться…

Рената села напротив, придвинув высокий лабораторный табурет. Будто бы виноватый взгляд то и дело сползал куда-то в пол, в ноги; Рената производила впечатление человека, принесшего нехорошую весть или же желающего раскаяться в чём-то.

– Вик, у тебя есть… д-дети?

Не то чтобы вопрос вышел неожиданным или неудобным, просто мысли Виктории то и дело срывались в заоблачные дали. Поэтому она не сразу нашлась что ответить. Хоть ответ был очевидным и простым настолько, насколько это возможно в принципе.

– Э-эм… нет.

– И у меня нет, – взгляд Ренаты кольнул. Вика не разобрала: невысказанная обида ли это, или, быть может, вина. Но за что и перед кем? Девушка не на шутку забеспокоилась. Внутренняя борьба Ренаты тенями отпечатывалась на неспокойном лице.

– Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?

– Нет, но… – Рената надвинула брови, закрыла глаза и, вздохнув, спросила: – Можно я расскажу? Я… Мне надо рассказать… Мне давно с-следовало это кому-то рассказать.

Вика кивнула. Ведь это её прямая обязанность - слушать.

– В наш г-госпиталь его привезли ночью… – Рената ещё раз прерывисто вздохнула. – Весь в к-крови, но руки-ноги целы. Уцепился за меня, схватил в бреду за халат, да так, что было не вырваться. Пока делали операцию, так и стояла – не позволял уйти, кричать н-начинал, метаться. Хоть и привязали. Может, принял меня за кого-то… Так я стала хирургической – вынужденно проассистировала на операции, меня и оставили. Его звали…

Рената замолкла на полуслове, замерла. Прищурилась, глядя куда-то мимо собеседницы. Казалось, она почти не дышала и не моргала вовсе.

– Кирилл. Его з-звали Кирилл. Пулю из брюшной и осколок, пощадивший аорту, доктор быстро вынул. П-полчаса, я даже не заметила их. Поток тогда большой был – один за одним: осколочные, осколочные, осколочные… Казалось, это мстительный мир разбился на осколки, чтобы ранить ненавистных людей… Как ни д-держался он за меня, а стоять у одного раненого было нельзя. Его в «терапию», меня к разгрузке, где как раз пришёл покорёженный эшелон. Снова мы встретились через две недели… И больше не расставались. Я каждый день, как т-только выпадали свободные минутки, бежала к нему. Поначалу под предлогами: что-то кому-то отнести, что-то уточнить, а попутно и увидеть его… Мне было семнадцать, я в-влюбилась… А он… Не знаю, любил ли он меня. Он называл меня Решкой. Улыбался и молчал, а я не могла остановиться: говорила, говорила, г-говорила…

Вика вдруг вспомнила Демиса, своего соседа-грека из далёкого, покалеченного Граца. Увидела его перед собой отчётливо: большой, густобровый, с искрящимися жизнью чёрными глазами и смешным произношением на немецком: Пасха! Пасха!

– Спустя п-полгода мне позвонил какой-то парень, нашёл чудом, через пятых людей. Разговор не вышел т-толком, я приняла его за Кирилла и стала говорить, говорить… Я хотела поскорей рассказать, что будет мальчик. Что я вот-вот выйду в декретный, что главврач меня бережёт, и всё хорошо. Связь оборвалась т-тогда. Второй звонок был почему-то ночью. Звонили из Ярославского военного госпиталя – это я в-выяснила позже… Он и слова не дал мне п-произнести. Сказал, что он не Кирилл... Что Кирилл п-погиб три н-недели назад в бою п-под Псковом… Что после в-войны обязательно н-найдёт меня и что-то п-передаст… Что…

Рената проглотила комок. Глаза её заблестели, она выдохнула и продолжила:

– Выкидыш случился через н-неделю… Я глупая была, не думала… Ревела. Кричала. Потом лежала, с месяц лежала не вставая… Почти умерла. Если бы не объявленная эвакуация, умерла бы. Г-госпиталь эвакуировали – Орёл взяли в кольцо за пару дней. Наш главврач попал п-под мину тогда…

Рената замолчала и долго ничего не говорила. Вика тоже. Образ рослого грека, добродушного ребёнка в теле взрослого мужчины, бегавшего от дома к дому со светлой вестью об окончании войны, застрял в её голове. Она и не знала-то его толком, но отчего-то именно его смерть – внезапная, нелогичная и оттого ещё более страшная – врезалась в память. Демис подорвался на невесть откуда взявшейся в окрестностях германского городка мине. На второй день после окончания всего этого кошмара.