Под сенью Юноны (СИ)

      Дома я подхватила Драко на руки и прижала к себе. Он уже совершенно освоился, часто сидел у меня на руках и активно качал права. Люциус принёс сыну подарок, уже месяц в доме жил весёлый щенок крупа. Драко назвал его Другом. Люциус получил лицензию в Отделе регулирования магических популяций и контроля за ними, и теперь я каждый день удивлялась способности маленькой собаки есть буквально всё. Он даже пытался съесть покрышки с моего автомобиля, маленькое прожорливое чудовище. Недавно он притащил дохлого садового гнома, где только нашёл, не представляю. Друг радостно скакал вокруг меня, виляя хвостом, как пропеллером, при этом гавкая громко и заливисто. Я подумала об одиноком малыше в большом доме и поспешила к мужу. Он читал газету, сидя на скамейке. Я озвучила свою просьбу, получила согласие, и через день Августа Лонгботтом приняла живую посылку с подробной инструкцией по применению и лицензией на содержание. Она прислала мне искреннее благодарственное письмо, а у Невилла появился весёлый друг - щенок крупа. Я была рада, что сделала что-то хорошее для этого ребёнка. Надо будет подарить ему симпатичную сову на одиннадцатый день рождения. Нечего ему мучиться с пупырчатой жабой. Я твёрдо решила подружить сына с подходящими ребятами ещё до школы.

      Через неделю намечался торжественный акт – испытание зелья «Антидота» к Круциатусу. Ну, якобы. Для широкой общественности пришлось назвать его так. Хотя Снейп закусил удила и заявил, что теперь ему придётся изобрести именно такое зелье. Он вовсю экспериментировал на крысах. К моему ужасу, оказалось, что Артур Уизли принёс лично десятка два крыс, Снейп уже разделал их «на благо науки». Думаю, Петтигрю не повезло…

Глава 16. Поворотная

      На душе у меня было тоскливо. Папик умотал по делам, Люциус активно занялся политикой, а ещё у нас сдох один из павлинов. Мне было безумно жалко красивую, хоть и крикливую птицу. Два оставшихся самца грустно скорбели по другу, выводя прощание своими хриплыми наждачными голосами. Третий день лил дождь, косые струи растворяли пейзаж и колотили по окнам методично и зло. Казалось, что всё в мире переходит в полужидкое состояние. У чая был вкус дождя, у супа был вкус дождя, даже у виски ощущался привкус проклятого дождя. Попрятались птицы, не слышно было их весёлого щебетания по утрам, меня будил хмурый дождь, стучащий по крыше. Добавлял мрачности ветер: он завывал в трубах, срывал зонты и заставлял ветки клониться и глухо стонать. В завываниях ветра слышалось тоскливое: «Никогда, никогда». Низкое свинцовое небо давило, казалось, что солнце пропало навечно. На чердаке от ветра выбило старую, потрескавшуюся раму. Пришлось временно забить окно досками. Ветер мстительно загонял холодные потоки в помещение, мне пришлось помогать держать ставни, пока слуга Ян заколачивал гвозди. У меня возникло ощущение, что гвозди заколачиваются в крышку моего гроба. Я вздрогнула, еле дождалась окончания работы и сбежала к себе в гардеробную. Меня ничего не радовало. Пробежал весёлый Драко с собакой, им дождь помехой не был, они были заняты и хохотали, беззаботно играя. Я обняла сына, но он вывернулся и убежал на кухню за вкусной косточкой для своего щенка. Я ужасно расстроилась и разревелась, подумав, что так и не стала ему родной. Впереди темнота, сырость и холод. Никогда не стать мне счастливой. Это не мой дом. Это не моя страна, это не мой мир. Самозванка, наглая приблуда. Я сидела на кресле и слушала, как барабанит дождь. Даже дождь здесь чужой. Дома дождь пах берёзовыми листьями, мама приносила мне чай с малиной и мы тихо сидели рядом, смотрели в окошко вместе. Ветер раскачивал тюль на распахнутых окнах, гроза громыхала вдали, совсем не страшно. Она обнимала меня, накидывала на меня свою старую вязаную шаль и легонько дула в затылок, улыбаясь: «Не грусти, дочка. У тебя только хорошее впереди».