Под сенью Юноны (СИ)

      Папик принёс мне роскошный букет белых роз в утешение. В этот вечер я выступала скрупулёзно, как никогда. На душе было мерзко, поэтому я следила особенно тщательно за чистотой движений и количеством улыбок. Когда я кланялась, я случайно заметила супруга, стоящего у выхода. Сердце моё замерло и сжалось, но я лучезарно улыбнулась и сняла парик недрогнувшей рукой. К моему несказанному удивлению, супруг уверенно двинулся к сцене и подал мне руку:

- Нарцисс, прошу Вас присоединиться ко мне.

      Я грубовато ответила:

- Через минутку, если не возражаете. Только переоденусь.

      Я действительно переоделась и смыла грим. Переоделась в мужской костюм, конечно. Потом я глубоко вдохнула и вышла к супругу. Он ждал меня, сидя за столиком. При моём появлении он привстал, но скривился и плюхнулся обратно. Я села и с удовольствием выпила целый бокал шампанского. Люциус выдавил:

- Прости. Я был не прав.

      Я посмотрела на него совершенно спокойно:

- Разъясни, теперь я смогу сама выбрать цвет обоев в своей спальне? Или ты позволишь мне самой выбрать шофёра? Что ты имел в виду, извиняясь?

      Он собрался и сказал:

- Назови свои условия.

      Я закинула ногу на ногу и пригубила напиток из бокала:

- Ну что же... Я продолжу выступать в клубе. Ты будешь ухаживать за мной. Здесь. Мы всюду будем появляться вместе. Или так, или никак. Мне нравится выступать на эстраде, но аристократка Нарцисса этого делать не может. Я это понимаю, поэтому в клубе выступает Нарцисс Афинский, бедный мальчик-гей.

      Люциус оказался крепче, чем я думала. Вместо ответа он пересадил меня к себе на колени и поцеловал в губы. Вокруг все улюлюкали и свистели, но муж смотрел только на меня:

- Я совершенно потерял голову. Нарси, я влюблён, как мальчишка. Ты победила.

      Мы танцевали весь вечер, вальс и танго, я чувствовала себя невероятно. Супруг плюнул на условности и обнимал меня на виду у всех. Он шепнул мне с дьявольской улыбкой:

- У любовниц нет стыдливости, Нарси. Докажи, что я не зря согласился.

      Я легко закружилась вокруг него:

- У меня ключ от квартиры отца. Она близко. Что скажешь?

      Капитуляция Люциуса сорвала какие-то шлюзы внутри нас. Мы упивались своей страстью, не думая о будущем. В квартире папика мы не пропустили ни одной горизонтальной поверхности. Неделя пролетела незаметно. «Ежедневный пророк» опубликовал сенсационную новость на третьей странице, сплетни так и носились в воздухе. Каждый вечер Люциус сидел на первом столике у сцены и засыпал меня цветами. Однажды за завтраком Абраша поцеловал меня в макушку и счастливо сказал:

- Я переезжаю, дети мои.

      Люциус переспросил:

- Уезжаешь? Куда, папа?

      Папик счастливо зажмурился:

- Мы с Барти купили дом неподалёку. Дети, мы будем часто видеться.

      Я радостно бросилась к отцу:

- Папа, Барти сдался?

      Отец горделиво приосанился:

- Мы давно вместе, но он не хотел, чтобы все знали. Теперь, когда Люциус прилюдно пошёл на всё, чтобы добиться любимой, он решил не прятаться. Раз уж Малфой признался в гомосексуализме, то ему тоже не стыдно.

      Я повернулась к мужу:

- Знаешь, мне надоела эстрада. Пожалуй, я выступлю с братом на открытии цирка и завершу свою карьеру.

      Он спокойно ответил:

- Я подожду, играйся, любимая...

Примечание к части Прошу прощения за задержку, болею ОРВИ, плохо соображаю. Как полегчает, напишу и выложу. С уважением, Глава 21. Цирковая