Под сенью клинка

Мать была в таком состоянии, что Ренине пришлось остаться с ней. Она уже дюжину с лишним раз пожалела, что не попросила Римека и Занека зайти сюда — братья сменили бы её ненадолго. Что бы ни говорила Ренина, мать не слушала. Она заряжала арбалет, суживала глаза, сжимала губы, и весь её вид утверждал: "Я упустила его, и это ты виновата!"

— Папу не надо ждать, — в который раз повторяла Ренина, — его не надо ждать — он найдёт тебя сам! Пойдём домой, мама… дядя Ильм — он никуда его не утащит, правда…

— Он заморочил тебе голову, — возражала мать, — он заморочил тебе голову! Ты совсем не знаешь его… иди домой.

— Пойдём вместе, — Ренина уже устала повторять одно и то же, но всё боялась уйти. И ещё она боялась, что вернётся Ильм, и мать его застрелит. С неё станется. Хоть бы кто из братьев пришёл!

— Пойдём… — теребила она её, — пойдём, папа не придёт сегодня. Сегодня он точно не придёт, ты можешь отдохнуть…

Мать с упорством проверяла арбалет, целясь в болотные кочки. Стреляла она прекрасно — твари разлетались с чавканьем и скрывались в тине. Но Ренине всё равно с трудом удавалось не зажмуриваться от ужаса. Она обняла мать — скорее, чтобы не пугаться самой, — и положила голову ей на плечо.

— Пойдём, сегодня папа точно не придёт… — вновь затянула она и застыла. — Папа?

* * *

Он не знал, сколько блуждал в этой багровой тьме. В ней не было ничего — кроме серо-красного марева. В ней не было никого — и эха своих шагов он тоже не слышал. Ему казалось — он ходит кругами, и они бесконечны. В какой-то момент навалилась тоска, а горло свело невыносимой болью так, что он схватился за него обеими руками. Он помотал головой — наваждение исчезло. Он садился, вставал, шёл и снова садился — и не мог сказать, сдвинулся ли с места. Пытался телепортировать. Удалось. Ощущения были абсолютно идентичны, но вышел он всё в ту же багровую тьму. Она не менялась — и он не знал, бродит ли здесь день или вечность. Иногда начинали работать огненные заклинания — пламя срывалось с ладоней, сливаясь с окружающим туманом, иногда всплывали заклинания временные — туман менялся, как при ускорении или замедлении, но туманом быть не переставал…

Отчаяния не было — что ж, он ошибся. И будет платить. Когда его найдут. Может, стоило сесть и ждать, но он не хотел. Решил идти по расширяющейся спирали, и, после нескольких дюжиниц то ли дней то ли лет так и не смог бы сказать — расширяется ли спираль, или он ходит кругами…

…граница тумана разорвалась внезапно, и он едва не ухнул в чёрную вонючую жижу… Равновесие удержал в последний момент, прыгнув на болотную кочку. Лиэрн учил ходить по болотам… вспомнил он. Лиэрн? Ни одного имени не всплыло у него в памяти за всё это время… даже своё собственное он назвал бы с трудом. Нет, только не забвение…

— Папа?

Он и не помнил её такой — уже не совсем юной, но ещё не вступившей в зрелость. У неё, оказывается, и вправду огненные волосы, молва ничего не приукрасила спустя столько лет.

Хватило памяти не рвануться вперёд — это могла быть и не Ренина. Как второй могла быть и не Талина… Дочь сама подбежала к нему и повисла на шее.

— Папа!

Это навсегда, понял он, ощутив такой родной запах её волос. Это навсегда — но какое счастье, что он вышел к ним. Так не бывает…

Болт мелькнул около его сапога и увяз в болотной кочке. Он оторвался от дочери и огляделся. Со всех сторон: глаза — пустые и безжизненные, полные злобы и ненависти, гноящиеся и вытекающие, покрытые корками и лишаями… Следом появились зубы — они прорезались из ниоткуда, норовя приблизиться и вгрызться в сапог.

Ещё один болт раздробил уже подползшую к ноге челюсть, и та с хлюпаньем и хрустом ушла в трясину.

— Думаешшшь ушшшёл? — разноголосицей прошипели сзади. — Не-ет… всего лишшшь пришшёл… мы долго искали тебя…

Ренина подняла голову и испуганно сжалась: ступить было некуда — разве идти по головам. Плотнее обхватила отца — места на кочке едва хватало для двоих. Как же она умудрилась добежать сюда?

Тварь впилась в сапог. Ренина пнула её, едва не взвизгнув от ужаса, и тут же тяжёлый болт перебил лапу — здесь мать никогда не промахивалась.

— Мама! — крикнула Ренина и попыталась выстучать пальцами по спине отца 'не бойся', но руки свело от ужаса. — Мама! Что делать? Тут ступить некуда! Папа не пройдёт!

— Не пройдё-ёт, не пройдё-ёт… — эхом подтвердило болото.

Талина направилась к ним, перепрыгивая с кочки на кочку — те словно возникали у неё под ногами. Головы и лапы расступались, когда она делала очередной шаг, и вновь смыкались за её спиной.

— Ну вот и встретились, — улыбнулась она, дотрагиваясь до его локтя, — как же ты так? Уж от тебя-то они должны были шарахаться с визгом…

И отпихнула каблуком очередную лапу. Она стояла по щиколотку в грязи, а он не мог даже подвинуться и уступить ей место…

— Давай попробуем выйти, — в отличие от дочери Талина была совершенно спокойна, — Ренина, ищи тропу, а я прикрою отца сзади… Не оборачивайся, Ренни, ступай за ней след в след. Начнёт засасывать — я придержу…