Под сенью разрушенного мира 3: Раскол (СИ)

Но разве можно оставить Ни? Она то ли в панике, то ли в истерике, или и вовсе повредилась головой, плачет и хохочет, но даже обнять ее нельзя. Надо что-то делать с дыханием Иста, но что?

Критир устало потер лоб и в очередной раз зашелся в мучительном приступе кашля. Ладно, утро вечера мудренее. Сейчас главное успокоить Ни и уложить спать. Чем бы защитить кровать от гнили? Некстати вспомнилось славное правило лесной общины по работе с заражением — изолировать, уничтожить, очистить.

Ну что ж, нарушение этого правила уже вошло в привычку. Вот только чары Эрва ему теперь не наложить, а Ни и вовсе опасно привлекать внимание Покровителя баланса. Хотя заметит ли Эрв какую-то простенькую Изоляцию? Критир покосился на Ни, укутанную золотистой энергией, и его вдруг осенило.

Он поспешно подошел к столу, с немалым облегчением вдохнул свежего воздуха из окна. На листок послушно ложился затейливый узор из древних рун, и Критир даже удивился, насколько простым оказалось то решение, что ускользало от него столько времени. Мягкая вспышка высушила чернила и подсветила золотистой энергией заклинание. Критир протянул листок Ни, стоящей чуть поодаль, и устало улыбнулся:

— Почтенная Нела, тронь-ка, проверим.

Она улыбнулась в ответ и, наклонившись, взяла лист за другой край. Двое встретились взглядом и рассмеялись как были в нелепых позах, думая об одном и том же: гниль от руки не шла.

— Так, сейчас защитим чарами кисть, и поможешь мне расписать белье и постель. По-хорошему надо бы вышить узор, но спать уж больно хочется… — Критир отпустил лист и зевнул, прикрыв рот рукой.

— Спасибо, служитель Иркрин, — Ни выпрямилась и прижала к груди мягко светящийся золотом листок, словно сокровище.

— Все для тебя, почтенная Нела! — подмигнул он и осторожно принялся расписывать кисть защитным узором.

— Я еще никогда так не хотела равноценного возмещения, как сейчас, — вздохнула Ни.

— Обязательно найдем способ тебя вылечить, и я расплачусь за все то время, что не мог.

— С процентами, — уточнила Ни.

— Разумеется, — рассмеялся он и вновь закашлялся.

***

Шли дни. Из закрытой части библиотеки Кона были тщательно отобраны все исследования по ядам и работе с душой. Почти все время Критир с Ни проводили в саду, обложившись запретными книгами, погружаясь в чтение с головой, конспектируя и оставляя пометки, где и что можно найти, откладывая копии интересных исследований в уже немаленькие стопки. Община Кона пока молчала, и Критира не беспокоили: Глава согласовывал схему барьера с другими общинами. Карн тоже больше не появлялся, еды не приносил. Благо хоть укрепляющего зелья оставил с большим запасом.

На зарастающий сладкой смертью и лунными слезами огород махнули рукой — грядки выжгли начисто, а под деревьями и кустами, к счастью, ядовитая трава почти не росла — не любила тень. Когда-то роскошный сад представлял собой жалкое зрелище — среди сочной травы появились выжженные проплешины, клумбы и грядки пустовали, нижние ветви кустов подрезали, чтобы проще было находить ядовитые ростки. Но разве есть какое-то дело до сада, когда в теле поселилось гнилое дыхание?

Чары с кровати то и дело спадали во сне, и почти каждая ночь превращалась в очередное гнилое приключение. Ни перебралась спать в сад, но даже так то и дело просыпалась от гниющего одеяла. Все время хотелось спать, и мучила слабость. Но нужно искать. Если найдут способ, то все мучения кончатся!

Вчера Ни наткнулась на первоосновы исследования душ — работу одного из древних старейшин общины Кона. Работа была написана на древнеэлькринском каллиграфическим почерком и весьма изящным слогом: каждая фраза при новом прочтении открывала все больше и больше глубинных скрытых значений. Ни показала книгу Критиру:

— Посмотри, эти исследования бесподобны! Так хорошо структурировано и написано интересно!

Критир взял в руки книгу, нахмурился, увидев название, но все же открыл.

— На древнем… — задумчиво отметил он.

Бегло просмотрев страницу, он с удивлением поднял брови и вернулся в начало, принявшись перечитывать. И действительно: новые значения каждой фразы раскрывались с каждой последующей мыслью. Читаешь на раз и получается: «Души могут существовать в привязке к живым телам, материальным предметам или отдельно». А на второй уже получается увидеть еще одно значение: «Души должны быть привязаны, иначе отделятся от тела и рассеются». Когда же прочитаешь еще внимательнее, то осознаешь, что души и вовсе рассеиваются, только если не скреплены магией или привязкой к телу. И с каждой страницей хочется вернуться снова и снова: прочитав очередные главы, невольно примечаешь в старых словах новое и осознаешь, что это было написано сразу, если присмотреться к ранее не замеченным дополнительным значениям старых рун и их сочетаний.

Ох уж этот древний язык! Этот старейшина не просто глубоко изучал процессы, но смог изящно и емко изложить свои мысли. Что-то это отдаленно напоминало, но Критир никак не мог вспомнить, что именно.