Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

Особые условия при разделе своего имущества оговаривали олдермены, оставлявшие лишь единственного сына, которого стремились всячески выделить и обеспечить. В частности, торговец рыбой Уильям Брэмптон по завещанию от 5 июня 1405 г. оставил сыну Джеймсу сдаваемые в аренду помещения на Крокедлэйн в безусловное владение и пивоварню с условием наследования только по мужской линии (in tale male)^{1369}. Аналогичное завещание составил 28 апреля 1462 г. лондонский бакалейщик Стефен Браун: его сын Джон получил сдаваемые в аренду помещения, верфь в приходах св. Ботольфа около Биллинсгейт, св. Данстана около Тауэра и св. Эндрю на Корнхилл с условием наследования только по мужской линии^{1370}. И Томас Роув в завещании от 11 августа 1565 г. распорядился передать сыну Генри земли и сдаваемые в аренду помещения с условием наследования только по мужской линии^{1371}.

В большинстве случаев олдермены, оставлявшие детей разного пола, отдавали предпочтение сыновьям. Особенно, если дело касалось недвижимости. Это видно хотя бы из завещания Генри де Глостера от 30 ноября 1332 г.: он оставил лондонскую усадьбу и четыре лавки своему сыну, дочь же могла получить эту собственность только после смерти брата^{1372} (если переживет его). Определенная дискриминация дочерей^{1373} просматривается и в завещании Уильяма Уодсока (XV в.): все его дети — Джон, Уильям, Джоанна и Филиппа — получали 2 тыс. марок, которые были поделены между ними в равных пропорциях, но сыновьям дополнительно передавались земли и имущество в манорах Нобрайт и Ностед, графство Суррей^{1374}.

В целом такой принцип доминировал на протяжении всей эпохи, что вполне объяснимо: купцы были заинтересованы иметь, прежде всего, сыновей, которых видели продолжателями рода и дела, и которым можно было доверить недвижимость, товары, деньги, важные поручения. Не случайно шестерым сыновьям олдермена 1556–1577 гг., торговца предметами роскоши сэра Ричарда Мэллори, кроме их доли в третьей части движимого имущества отца, был завещан пай в Московской компании^{1375}. Известно, что, по меньшей мере, старший из сыновей, Ричард, достиг больших успехов в торговле. А вот второй сын олдермена 1553–1584 гг., бакалейщика Томаса Лоджа, тоже Томас, «поэт и драматург», был полностью лишен наследства — его имя даже не упоминалось в завещании^{1376}. Скорее всего, купец вовсе не хотел предоставлять средства сыну, избравшему столь «бесполезные» занятия.

Очень редко (нам удалось обнаружить всего два случая) купцы отдавали некоторое предпочтение дочерям. Хотя мотивы такого поведения не ясны. Скорее всего, в этих случаях распределение наследства осуществлялось по принципу старшинства. Так, Николас де Фарндон, ювелир, 24 июня 1334 г. завещал своей дочери Роуз все сдаваемые в аренду помещения на Уод-стрит в пожизненное владение и только впоследствии — сыну Николасу^{1377}.[154] А Стефен де Абиндон в завещании от 10 августа 1336 г. оставил дочери Изабелле ренты в приходе Всех Святых на Бред-стрит в пожизненное владение и лишь затем — сыновьям Томасу и Джону^{1378}.

Интерес к дочерям отражен, прежде всего, в рассмотрении вопросов их замужества и выделения приданого. Обеспечение дочерей приданым признавалось «отцовским долгом», «семейной обязанностью», и на эти цели олдермены, как правило, не скупились. Детально описывается та его часть, которая состояла из вещей, необходимых девушке в ее будущей семейной жизни. Перечень неизменно начинается с кровати, подушек, перины, простыней, одеял и т.д. Далее следует описание платьев, плащей, поясов и прочих предметов одежды, часто с указанием вида ткани и ее цвета, колец, брошей и других украшений — серебряных, позолоченных, золотых, с драгоценными камнями. Третье место занимают мебель (столы, скамьи) и кухонная утварь.